«Ты ему не жена», прошептала свекровь, снимая со стены фотографию в золочёной рамке.
«Лизонька, родная, помоги старухе ключи отыскать, а то никак не найду!» голос Галины Степановны дрожал, словно осенний лист на ветру.
Лиза оторвалась от экрана телефона, окинула бабушку недоумённым взглядом. Та стояла посреди коридора, судорожно перебирая складки своего старенького халата.
«Бабушка, да они же у тебя в кармане!» рассмеялась внучка.
«Ах, точно! Совсем голова дырявая», засмеялась старушка, но смех её прозвучал неестественно. «Лизка, а мама-то где?»
«Сашку в садик отвела. Скоро вернётся», ответила девчушка, вновь уткнувшись в телефон.
Галина Степановна кивнула, медленно прошла в зал, остановилась перед стеной с фотографиями. Взгляд её зацепился за снимок в резной рамке Наденька в подвенечном платье, счастливая, сияющая, а рядом Дмитрий в строгом костюме. Свадебное фото, провисевшее здесь без малого восемь лет.
Тяжело вздохнув, женщина сняла фотографию, поднесла к глазам, будто пытаясь разглядеть что-то в потускневших чертах. Затем, сжав рамку в дрожащих пальцах, направилась к своей комнате.
«Баб, а чего фотку снимаешь?» донеслось из коридора.
«Протереть хочу, пыль заляпала», отозвалась Галина Степановна, но голос её предательски дрогнул.
В комнате она опустилась на край кровати, положила снимок на колени. Как же хороша была её невестка в тот день! А Димка молодой, горячий, влюблённый. А теперь Теперь всё иначе.
Дверь хлопнула это вернулась Надя. Галина Степановна швырнула фотографию в ящик комода, вышла на кухню.
«Галина Степановна, как дела? Сашка сегодня просто бесёнок, всю дорогу капризничал», Надя скидывала куртку, вешала на спинку стула. «А где наша фотография? Только что висела в зале».
«Какая фотография?» невинно спросила свекровь, наливая воду в чайник.
«Свадебная. Вы её сняли?»
Чайник со звоном встал на плиту. Галина Степановна обернулась. Надя стояла, скрестив руки, глаза два острых лезвия.
«Сняла».
«Зачем?»
«А затем, Наденька, что пора бы тебе понять простую вещь. Ты ему не жена».
Надя побледнела, будто из неё вытянули всю кровь.
«Что вы несёте?»
«То и несу. Восемь лет прошло. Восемь! А ты всё невестой прикидываешься. Платье подвенечное до сих пор в шкафу висит, я вчера видела. Каждый день фото это протираешь, любуешься. А жизнь-то идёт, Наденька!»
Надя молчала, лишь белые костяшки пальцев выдавали её состояние.
«Я не понимаю, к чему вы клоните».
«Димка звонил сегодня утром. Рано-рано, ты ещё спала. Сказал, что разговор серьёзный нужен. С тобой. И со мной».
«О чём?» голос Нади стал тише шёпота.
Галина Степановна пододвинула табурет, взяла невестку за руки.
«Надюша, родная, я тебя как дочь люблю. Ты знаешь. Лиза тебя мамой зовёт, Сашка без тебя жить не может. Но Дмитрий Он мужик молодой, ему тридцать два всего. Неужели думаешь, он до седин одиноким будет?»
Надя вырвала руки.
«Мы же расписаны! Двое детей! Что значит не жена?»
«Расписаны-то расписаны, а живёте как соседи. Когда он последний раз домой приходил? Не в гости к детям, а домой? К жене? Месяц назад? Два?»
«Он вкалывает! Командировки»
«Ох, Наденька!» Галина Степановна покачала головой. «Вкалывает, конечно. Только не там, где ты думаешь. Видела я его на прошлой неделе у нового ТЦ. С бабой шёл, молодой, раскрасавицей. Под ручку, смеются. А как меня увидел весь скукожился, начал про коллегу молоть. Да глаза-то не врут, Надь. Мужские глаза, когда мужик втюрился, они особо горят».
Надя подошла к окну. За стеклом промозглый дождь, серое небо, приплюснутое крышами пятиэтажек.
«Значит, по-вашему, я должна молча стерпеть? Сама уйти, дорогу расчистить?»
«Я говорю, что тебе надо честно ответить счастлива ли ты? Хочешь ли так дальше жить?»
«А дети? Лиза в школу через год, Сашка малыш. Как я им объясню, что папа с нами больше не живёт?»
«А как объясняешь сейчас, что папа появляется раз в месяц? Что спит в зале? Что вы с ним даже не разговариваете?»
Галина Степановна встала, обняла невестку за плечи.
«Лиза всё понимает. Вчера спрашивала, почему вы с папой не обнимаетесь, как родители её подружки Машки. А что я ей скажу? Что мама с папой в немые игры играют?»
«Не знаю», прошептала Надя. «Не знаю, что делать».
«А я знаю. Я жизнь прожила, всё повидала. Любовь, Наденька, она или есть, или нет. Притвориться нельзя. Вы с Димкой хорошие люди, только не друг для друга. Бывает».
В кухню ворвался четырёхлетний Сашка, взъерошенный, с пылающими щеками.
«Мама! Бабуля Галя сказала, папа сегодня приедет! Правда? Правда приедет?» мальчишка повис на Надиной руке.
«Правда, сынок. Папа приедет», Надя подняла ребёнка, прижала к груди.
«А останется с нами? Навсегда?»
Надя посмотрела на свекровь. Та отвернулась к окну.
«Не знаю, Сашенька. Папа сам расскажет».
Мальчишка закивал, спрыгнул с рук и помчался в детскую делиться новостью с сестрой.
«Видишь?» тихо сказала Галина Степановна. «Дети надеждой живут. А надежда, годами не сбывающаяся, хуже правды. В разы хуже».
Надя опустилась на стул, закрыла лицо руками.
«Восемь лет назад я была уверена мы будем счастливы вечно. Помните, как Дима ухаживал? Цветы, стихи, на колени вставал. Говорил, без меня зачахнет».
«Помню. Боготворил тебя».
«Что изменилось? Что я сделала не так?»
«Ничего, Надь. Жизнь сказкой не вышла. Дима женился на студентке весёлой, а стал жить с бабой, у которой быт, усталость, дети. Денег не хватать стало, он больше работать стал, реже дома бывать. А ты вечно недовольная, измотанная. Раньше как встречала? Причёсанная, нарядная. А потом в застиранном халате, с упрёками: опоздал, молока не купил, Сашка с температурой».
«Но я старалась!» всхлипнула Надя. «Дом вела, детей растила, за вами ухаживала! Всё для семьи!»
«Для семьи да. А про женщину в себе забыла. И Дима это почувствовал. Мужикам, Наденька, нужна не только хозяйка. Им нужна баба, которая любит их просто так, не за деньги или помощь».
Чайник закипел. Руки у Галины Степановны дрожали тяжёлый разговор давался нелегко.
«Я его люблю», прошептала Надя.
«Любишь или привыкла? Ответь честно».
Надя замолчала. Когда в последний раз она радовалась Диме? Интересовалась не только зарплатой, а его мыслями, мечтами?
«Может, он правда встретил другую Ту, что делает его счастливым», медленно произнесла она.
«Встретил. Людмилу зовут. В его фирме работает. Разведена, без детей. Сам мне сказал, когда я его после ТЦ припёрла к стенке».
«И что он сказал?»
«Сказал, что так не планировал, что виноват перед тобой и детьми. Что любит вас, но по-разному. Детей как отец, тебя как друга. А её как мужчина женщину».
«Значит, всё решено?»
«Ничего не решено. Он мучается, Надь. Боится детей потерять, тебя обидеть. Но и так жить больше не может. Говорит, чужой в собственном доме себя чувствует».
Из детской донёсся смех Лиза с Сашкой возились. Надя невольно улыбнулась.
«А я и правда не жена, а домоуправительница. Следлю, чтобы чисто было, дети накормлены. А когда Дима приезжает, жду не ласки, а помощи с детьми посиди, кран почини».
«Вот и я про то. Ты ему не жена, а партнёр по быту. И он тебе такой же».
«Но как иначе? Дети маленькие, дел невпроворот! Когда о любви думать?»
Галина Степановна налила чай, пододвинула чашку.
«Вспомни, как было в начале. Когда познакомились».
Надя сделала глоток. Чай был крепкий, обжигающий.
«На дне рождения у подруги Катьки встретились. Он тогда в другой конторе работал, улыбчивый такой. Проводил, мы всю дорогу болтали о книгах, о планах. Он про бизнес, я про работу в садике. Казалось, мы на одной волне».
«А потом?»
«Потом стал приходить каждый день. Гуляли, в кино ходили. Я ждала его звонков, платья новые покупала. Чувствовала себя королевой, когда он на меня смотрел».
«А после свадьбы?»
Надя нахмурилась.
«Не знаю. Постепенно Сначала переехали сюда, к вам. Дима говорил временно, пока квартиру купим. Потом Лиза родилась. Я в декрете, он с утра до ночи на работе. Приходит я ему сразу ребёнка: «Подержи, я отдохну!» А он уставший, есть хочет. Перестали разговаривать. Потом только о детях и деньгах».
«И о моих болячках», вздохнула Галина Степановна. «Я же тоже вам жизнь не облегчала то давление, то сердце. Вы ко мне как к инвалиду относились».
«Мы заботились!»
«Знаю, родная. И спасибо. Только забота и любовь разные вещи. Можно заботиться по обязанности, а можно от души. Дима разницу почувствовал».
Надя встала, подошла к окну. Во дворе ребятня гоняла мяч по лужам.
«Значит, я плохая жена?»
«Не плохая. Уставшая. Забывшая себя. Помню, как ты к нам пришла огонь, а не девушка! Дима с ума сходил. А теперь будто спишь наяву».
«А что делать? Дети растут, дом, скоро на работу»
«Надь, а ты хочешь, чтобы Дима вернулся? По-настоящему?»
«Конечно! Как можно сомневаться?»
«Тогда объясни, почему ты три месяца ему первой не звонишь? Почему не спрашиваешь, как дела, скучает ли? Почему встречаешь его не поцелуем, а списком покупок?»
Надя обернулась. В глазах свекрови не упрёк, а печаль.
«Я боюсь».
«Чего?»
«Боюсь, что если начну вести себя как раньше, а он всё равно уйдёт будет ещё больнее. Лучше уж сразу привыкнуть».
«Чушь! Он твой муж, отец детей. Если ты за него не поборешься кто же будет?»
В дверях появилась Лиза, серьёзная не по годам.
«Мам, это правда, что папа с нами жить не будет?»
Надя и Галина Степановна переглянулись.
«С чего ты взяла, дочка?» осторожно спросила Надя.
«Да я же не глухая! Вы думаете, я не слышу, как вы с папой ругаетесь? Как он ночами в зале ворочается? А Сашка вчера ревел говорит, папа его не любит».
«Лизка, солнышко» начала было Галина Степановна, но девочка перебила:
«Бабушка, не надо! Я всё понимаю. Скажите честно папа нас бросает или нет?»
Надя присела, обняла дочь.
«Лиза, папа вас никогда не бросит. Он вас очень любит. Просто у взрослых иногда бывают трудности».
«А вы разведётесь?»
«Не знаю. Может быть».
«А если разведётесь, мы с тобой останемся или с папой?»
«Со мной, конечно!» вырвалось у Нади, но она тут же поправилась. «То есть как решим. Мы с папой всё обсудим».
Лиза кивнула по-взрослому.
«Понятно. Можно я Сашке расскажу? А то он всё спрашивает, когда папа переедет».
«Иди».
Когда девочка ушла, Надя опустилась на стул.
«Умная какая. И Сашка всё чувствует».
«Дети ложь чуют. Им нужна правда и покой. А не видимость семьи».
«Галина Степановна, а если я правда попробую стать прежней? Может, ещё не поздно?»
«Наденька, родная», свекровь взяла её за руку. «Я хочу, чтобы вы все были счастливы. Но счастье по принуждению не счастье. Если готова бороться борись. Только помни результат может быть любым».
«Я попробую. Вдруг получится?»
«А вдруг», улыбнулась Галина Степановна. «Только начинать надо с себя. Ты когда последний раз в парикмахерскую ходила?»
«Не помню», призналась Надя. «Месяца три назад».
«Вот и сходи. Сегодня же. Я с детьми посижу. И платье надень, не эти замызганные штаны. Покажи Диме, что женщина в тебе жива».
«А если он скажет, что всё кончено?»
«Тогда хотя бы будешь знать, что пыталась. И детям объяснить легче мама старалась, но не вышло. Это лучше, чем если они решат, что родители просто не захотели быть вместе».
Надя подошла к зеркалу. Отражение не радовало неухоженные волосы, усталое лицо, бесформенная одежда.
«Знаете что? Я схожу в салон. Приведу себя в порядок. А вечером, когда Дима приедет, мы поговорим. Честно».
«Правильно. А фотографию я пока у себя подержу. Если всё наладится повесим обратно. А если нет Ну что ж, значит, время пришло».
Надя уже собиралась уходить, но задержалась в дверях.
«Галина Степановна, а вы как? Если мы разведёмся, дети останутся со мной. А вы внуков потеряете».
«Ничего я не потеряю», покачала головой старушка. «Лиза и Сашка мои внуки, что бы ни случилось. А ты Ты мне как дочь. И если Дима правда полюбил другую я его пойму. Лишь бы все счастливы были».
«Спасибо вам. За правду».
«Иди уже. А я детям скажу, что мама красивой стала».
Вечером Надя выглядела иначе. Подстриженные волосы, лёгкий макияж, платье, давно пылившееся в шкафу. Дети ахнули:
«Мама, ты как принцесса!» восхитился Сашка.
«Красивая!» подтвердила Лиза.
Дима пришёл к восьми. Увидев жену, замер в дверях.
«Привет», тихо сказала Надя.
«Привет. Ты ты прекрасно выглядишь».
«Спасибо».
Дети набросились на отца, показывали рисунки, рассказывали новости. Он слушал, обнимал, но Надя видела он напряжён, что-то гложет.
После ужина, когда дети разошлись, а Галина Степановна тактично удалилась, они остались на кухне вдвоём.
«Мама говорила, ты хотел поговорить», начала Надя.
«Да. Надь, я Это сложно».
«Я знаю про Людмилу».
Дима вздрогнул.
«Знаешь?»
«Мама рассказала. Дима, я не буду скандалить. Скажи честно ты хочешь развода?»
«Я Чёрт, Надь, я не знаю!» он вскочил, зашагал по кухне. «Запутался. С одной стороны дети, ты, дом С другой я понял, что могу быть счастлив не только с детьми, но и просто так. Каждый день».
«Со мной не можешь?»
«Не знаю. Честно. Мы так давно не были просто мужчиной и женщиной. Только родителями, соседями. Иногда кажется, мы чужие люди, живущие вместе по привычке».
Надя кивнула.
«Я тоже так думала. И знаешь, что сегодня поняла? Мы оба виноваты. Ты перестал быть мужем, я женой. Мы играли роли, а не жили».
«И что теперь?»
«А чего ты хочешь?»
Дима сел напротив, посмотрел жене в глаза.
«Честно? Я хочу начать всё заново. С тобой. Но не притворяться, что ничего не было. А по-новому. Как два взрослых человека, готовых работать над отношениями».
«А Людмила?»
«С Людой я объяснюсь. Скажу, что даю шанс семье».
«А если не получится? Если поймём, что действительно не подходим друг другу?»
«Тогда разведёмся. Но честно, без обид. Останемся друзьями ради детей».
Надя протянула руку. Дима накрыл её своей ладонью.
«Хорошо. Попробуем».
Утром Галина Степановна протирала пыль в зале. Остановилась у стены, где вчера висела свадебная фотография. Подумала, затем направилась в комнату, достала снимок из ящика.
Вернулась, повесила фотографию на место. Отошла, проверила ровно ли.
В дверях стояла Надя в халате, с чашкой кофе.
«Вернули?»
«Вернула. Пока рано её убирать», ответила Галина Степановна. «А там видно будет»
