Когда сердце не ошибается
— Я тебе не нянька, Надя. У меня работа, я устаю.
— А я, значит, не устаю? Мне хоть раз можно просто… в салон сходить?
Этот спор звучал в доме Надежды и Артёма чаще, чем стук капель по подоконнику. Он — предприниматель, с деньгами, с властным голосом. Она — жена, мать, хранительница очага. Молча тянула дом, ребёнка, себя. Подруги не понимали её. Особенно Катя — самая близкая, с детсадовских времён.
— Надюх, он не муж, а командир. Будь у меня такой, через неделю бы сбежала!
— Он хороший! — твёрдо отвечала Надя, но с каждым разом это «хороший» звучало всё тише.
Родителей рядом не было. У Нади мама умерла пять лет назад, отца она не знала — он исчез, когда ей было два. Родители Артёма давно перебрались в Испанию и, несмотря на бодрые «всего шестьдесят», не спешили возвращаться даже ради внука.
Когда Надя осталась одна после смерти матери, именно Артём пришёл. Подруги были заняты: одна — с гриппом, другая — в командировке. А он просто взял её за руку и не отпустил. Этого тогда хватило, чтобы поверить.
Через два года — свадьба. Ещё через три — родился Стёпка. И тут Надя поняла: дома Артём не помощник. «Я — не нянька», — бросал он, и это стало их вечным припевом.
Она пыталась вернуться к прежней жизни — кафе, прогулки, девичники. Но Стёпка в коляске всех раздражал. Кто-то морщился при виде подгузников, кто-то делал вид, что опаздывает. Только Катя приходила. Но однажды спросила:
— Ты что, няню нанять не можешь?
Надя молчала. Казалось бы, могла. Но реакция Артёма была предсказуема: «Разберёшься сама». И она разбиралась. По привычке. По долгу. По любви.
Когда Надя узнала о второй беременности, внутри всё сжалось от тёмного, липкого страха. Не за себя — за них. Как он справится? А если с ней что-то случится?..
— Отлично! У Стёпки будет сестрёнка! — радовался Артём.
Стёпку отдали в сад — «чтобы не мешал», — сказал муж. Но дома всё легло на Надю: плита, пылесос, стиральная машина. Даже мысль попросить помощи казалась предательством.
Подруги звали в гости. Однажды она пришла. Но когда отказалась от шампанского, Ира язвительно бросила:
— Сначала с коляской, теперь опять в положении. Ну и жизнь у тебя.
Надя не ответила. Только внутри ёкнуло: да, не такая, как у всех. Но её. И она её не променяет.
Беременность шла хорошо. Пока не начались схватки. Ночью её отвезли в роддом.
— Утром Стёпу в сад отведу и приеду! — пообещал Артём.
Но роды не шли. Час за часом, боль, тьма. Врачи ждали, не решаясь на кесарево. Потом — экстренный стол. Операция.
Родилась девочка. Крохотная, здоровая. А Наде становилось хуже. Температура за сорок. Анализы молчали. Через три дня малышку выписали — Артём забрал её домой. А Надю оставили. Один на один с жаром, страхом, мыслями: как они? А если она не выкарабкается?
Вызвали профессора Соколова. Он не стал тянуть.
— На КТ. Немедленно.
Нашли скрытое воспаление. Надю погрузили в искусственный сон. Перед этим она успела услышать: «Будем удалять матку. Иначе не вытянем».
И — провал.
Очнулась — медсестра, капельница. Надя слабо улыбнулась. Жива.
— Муж был. С коляской. Всё в порядке, не переживайте.
— Да он даже суп сварить не умеет… — прошептала она.
— Уже приготовил. Смесь разводит. Стёпу в сад водит. Держится. Честное слово.
Слёзы подступили. Он — держится.
Через неделю её выписали. Дом встретил чистотой. Малышка — накормлена. Стёпа — в саду. Муж — рядом. Пелёнки — свежие. Тарелки — вымыты. Надя смотрела на Артёма как на чудо.
— А перевязки кто делать будет?
— Я. Есть возражения?
— Ты?..
— Я.
И каждую ночь к Машеньке вставал он. Без напоминаний, без жалоб. Просто — делал.
— Как ты справился?
— Не ждала, да?
— Честно? Нет. Но я всегда знала — ты хороший.
— Я не герой, Надь. Просто нормальный муж.
Через месяц, в день её рождения, раздался звонок. Она открыла дверь.
— Сюрприз! — прошипела тётя Лида, вваливаясь в прихожую с охапкой подарков и духовитости. За ней — дядя Миша, усталый, но сияющий.
Надя хотела крикнуть: где вы были, когда всё рушилось, когда она сама едва не умерла… Но лишь взглянула — и сердце дрогнуло. Они — тоже часть этого мира, где у неё есть Артём.
— Надюш, не серчай, что не прилетели раньше. Но ведь Артёмка тебя не подвёл?
— Нет. Не подвёл. И не подвёл бы. Потому что он у меня — самый лучший.
