**Дневник. Запись третья.**
Не могу больше терпеть. С ней я и правда останусь старой девой. Слушай, Даш, возьми маму к себе, умоляю. Пусть с внуками возится, а не мной.
Любка… Сама виновата. В детстве начудила теперь расхлёбывай, равнодушно, даже устало ответила Дарья. Нечего было истерить по каждому поводу.
Ладно, была не права, признаю! Мелкая была, дура. Но что теперь, ей всю жизнь мне мстить?
Да какая у неё своя жизнь, благодаря тебе? Хотела, чтобы жила тобой получи, распишись, да не облейся.
Да-аш, ну придумай что-нибудь, ты же голова! Вот если б вы её к себе забрали всем бы полегчало. И с детишками помогла бы, и я б наконец из этой кабалы вырвалась… мечтательно протянула Люба. Ну или хотя бы поговори с ней. Тебя она слушает.
Разбирайтесь сами, Дарья недовольно сморщилась. Разве что совет дам. Ты её личную жизнь похоронила, вот теперь и помогай налаживать. Подруг ей найди, увлечение, женихов. Хоть кота ей подари. Короче, переключи её.
Люба, как всегда, чужими руками жар загребала. Дарья могла бы и подыграть у неё с матерью отношения и правда другие, но не хотела. Пусть бумеранг ловит тот, кто его кинул.
***
Отец их бросил, когда Даше было одиннадцать. Любке всего три. Помощи ждать было неоткуда, так что Дарье пришлось взрослеть рывком. Забирала сестру из садика, ужин готовила, убиралась, а уроки делала ночью, когда все спали.
Может, поэтому она и выросла собранной, ответственной. Любке же этого не досталось…
Даша выпорхнула из гнезда рано только колледж окончила. Причина проста: свободы хотелось, да и надоело быть второй матерью в семье. Да и маме, наверное, так легче.
Дарья понимала: их мать, Галина, ещё женщина в расцвете, у неё может быть своя жизнь. И чем меньше дети на шее тем лучше.
Галина этим шансом воспользовалась и сошлась с Виктором коллегой по работе. Любка же, которой стукнуло двенадцать, почему-то восприняла это как катастрофу. Чужака в доме она не хотела. Да ещё и обязанности по дому появились восторга не вызывало.
Люба, доешь помой посуду, ладно? просила мать.
Сначала мыла, хоть и бурчала. Потом стала упираться.
Не буду.
Почему? удивилась мать. У всех дела есть. Я ужин готовила, Виктор продукты принёс…
Не стану я за твоим Виктором убирать! перебила Люба. Чего это я в чужих объедках ковыряться должна?
И такое могла сказать прямо при нём.
Виктор, несмотря на выходки, пытался с ней поладить. Игрушки дарил, будто она малышка, в её дела вникал, спрашивал, не обижают ли в школе. Мужчина был терпелив, но толку ноль.
Может, дело было в отце, который их бросил. Может, Люба боялась, что мать уйдёт в новые отношения, а она останется одна. А может, просто чужака в доме терпеть не могла. Так или иначе гнала его как могла.
Провоцировала, обвиняла мать, что «променяла её на левого мужика», истерила. В знак протеста учёбу забросила, голодовки объявляла. Правда, по ночам тайком к холодильнику наведывалась.
Галина надеялась, что дочь одумается, но нет. Кульминацией стала новость о свадьбе.
Любочка, как насчёт того, чтобы Виктор стал частью семьи? осторожно спросила она. Всё равно вместе живём.
Тут-то и началось… Люба упёрлась, Виктора обвиняла то в корысти, то в том, что маму «окрутил». А когда аргументы кончились
Если вы поженитесь, я уйду! Всё равно я вам не нужна.
Люба! Да что ты говоришь? Ты всегда будешь нашей дочкой.
Ага. Не дочкой, а прислугой! Принеси, подай, не мешай. Нет уж, лучше к Даше перееду, чтоб вам не путаться под ногами.
Галина растерялась. Боялась потерять дочь, а потом и Виктора как первого мужа.
Оказалась меж двух огней. Чтобы хоть как-то отвлечься, жаловалась старшей. Дарья на выходки сестры смотрела скептически.
Ты думаешь, я её на таких условиях пущу? усмехалась она. Постоит в подъезде как миленькая вернётся. А то и хуже устрою ей такой приём, что к вам сбежит. Хочет жить со мной? Пусть вклад вносит. Я не мамка, чтоб за ней убирать.
Даша была уверена: угрозы Любы блеф. Но Галина проверять не решалась.
А вдруг правда уйдёт? Придёт к тебе, ты дверь не откроешь… На улице же пропадёт. Беда случится…
В итоге страх перевесил, и Галина с Виктором расстались. Сначала виделись редко, потом и вовсе перестали.
Мать, как хотела Люба, сосредоточилась на дочери. Только не так, как та мечтала. Гиперопека, которая и раньше была, превратилась в нечто пугающее. Галина провожала и встречала Любу из школы, гулять не пускала, шагу ступить не давала. Если та задерживалась названивала без конца.
Время сейчас опасное. Подойдёшь к дороге в машину затянут и всё! Лучше вместе в кино сходим, когда я свободна.
Люба думала, мать мстит. На деле же у Галины кроме неё ничего не осталось. Куда ещё девать заботу, если личная жизнь не сложилась? А если дочь пропадёт? У старшей-то своя семья.
Люба пыталась сбежать хотела в колледж в другой город. Но мать устроила истерику со слезами, дрожащими руками и тонометром.
Ты меня одну оставишь? У меня же больше никого нет!
Мам, мне же надо как-то самостоятельной становиться.
Где ты там жить будешь? В общаге? Кто защитит? Да и денег где взять? Еле концы сводим…
Галина держалась за дочь как за соломинку. Люба осталась. Может, испугалась самостоятельности. Может, чувствовала вину.
Дальше хуже. Когда у Любы появились ухажёры, мать будто встала на стражу её невинности. Контроль, звонки, да ещё и критика: этот наглый, тот бабник, этот подозрительный… Отношения рушились, не успев начаться.
При этом с Дашей у Г
