**Громкое молчание**
Он вообще не разговаривает! Таня чуть не расплакалась в трубку. Я уже пять раз извинилась, и сыр купила три разных вида! Ноль реакции. Сидит, уткнулся в монитор, будто меня нет.
Да брось ты, приезжай к нам, предложила Ольга. Пусть остынет. У нас мама как раз пирожки с капустой печёт, мои любимые. И твои тоже! Пахнет счастьем, а не обидами.
Таня улыбнулась. Она отлично помнила этот аппетитный запах, который шёл из квартиры тёти Веры. И вкус её пирожков они с Ольгой частенько лакомились ими после школы. Оля была её соседкой, одноклассницей и самой верной подругой.
Сколько раз они мечтали о будущем, строили планы, представляли своих принцев, грезили о том, как будут дружить семьями. Таня обожала бывать у Ольги там всегда было шумно, тепло, по-домашнему. Может, идеального порядка не хватало, зато смех, гости и тётя Вера, которая готовила так, что пальчики оближешь.
У Тани же дома царила тишина. Мама строгая, молчаливая, квартира до блеска убранная, друзей приводить запрещено. Родители не ссорились, даже голос не повышали. Но мать умела обижаться. Если что могла неделями не разговаривать ни с отцом, ни с дочерью. Таня в детстве ненавидела эту ледяную тишину, этот взгляд сквозь тебя. Однажды в шестнадцать не выдержала швырнула в мать книгой, лишь бы получить хоть какую-то реакцию. Та лишь подняла брови и молча вышла. Тогда Таня поклялась: никогда не повторит этот сценарий.
А теперь её муж делает то же самое.
Конечно, звоночки были. И даже не звоночки колокола.
Гена как-то пошутил при друзьях, что Таня «вытянула счастливый билет» мужа с квартирой. Она в тон ему парировала: мол, ещё неизвестно, кому повезло. Жених оскорбился и три дня ходил с каменным лицом.
В другой раз он обиделся, что Таня не стала до полуночи сидеть с его друзьями и ушла спать. Бойкот длился неделю. Но влюблённость тогда всё списывала…
В тот день, когда Таня позвонила Ольге, Гена молчал уже четвёртые сутки. Повод смехотворный: она забыла купить его любимый сыр к завтраку. Не специально, просто вылетело из головы. Подругу она позвала не столько за советом, сколько за глотком воздуха в этой тишине она снова чувствовала себя униженной, виноватой, невидимкой. И самое страшное это было до боли знакомо. Сценарий её матери, который она поклялась не повторять.
Услышав про пирожки, Таня мгновенно собралась и выскочила из дома. Гена хочет одиночества? Отлично, жена с удовольствием проведёт время в хорошей компании. Тётя Вера сразу заметила грусть в её глазах и, узнав причину, покачала головой:
Танюша, если сразу не отучишь Гену молчать, так и будешь в углу сидеть. Видно, у них в семье ссориться не принято было вот и дуется.
Мои родители тоже всю жизнь культурно молчали.
Во-о-от! И что, им хорошо? Ты так хочешь?
Нет, но Гена на все попытки поговорить отвечает: «Оставь меня в покое».
Ну так и оставь. Пока молчит живи, будто его нет. Готовь себе, гуляй, в кино ходи. Пусть поймёт, что дуться невыгодно. Молчунам зрители нужны.
А если ещё больше обидится?
Не знаю. Я бы попробовала. А нет так сбежала бы. Я не могу в такой тишине жить. Как спать с человеком, который тебя не замечает?
На следующий день, глядя на спину мужа, Таня почувствовала не обиду, а холодную решимость. «Нет, подумала она. Так не пойдёт. Он не мама. Я не буду молчать».
Она вспомнила слова Ольги про её родителей: «Бывает, два дня спорят, на какой грядке морковь сажать, но чтобы молчать ни за что! Максимум два часа дулись, а потом уже хохочут. Мама шумит, но отходит быстро. Папа всё в шутку обращает».
Два часа! Звучало как сказка. Но это была цель.
Таня прочла статьи, посмотрела пару сериалов выходной же. Вечером, когда Гена уселся перед телевизором, она выключила экран:
Гена, поговорим. Не о сыре. О нас.
Он потянулся за телефоном.
Я больше не играю в молчанку. Это не решение это издевательство.
Оставь меня в покое.
Хорошо. Но с завтрашнего дня я живу своей жизнью. Готовлю себе, гуляю, общаюсь. Ты станешь соседом. Если устраивает молчи дальше.
Она ушла. Впервые не оправдывалась, не умоляла. Просто установила правила: её жизнь не замирает из-за его обиды.
Гена фыркнул и включил телевизор.
Утром завтрака не было. Он выпил кофе и ушёл. Вечером никакого ужина. Таня громко смеялась в телефон, договариваясь с подругой о кино.
Позже она подошла к нему:
Ты злишься нормально. Но давай лимит: два часа. Сейчас семь. В девять приходи на кухню обсудим. Если нет значит, проблема в твоём неумении говорить. Тогда мне выводы делать.
Гена уставился: его главное оружие время у него отнимали.
Это бред.
Нет, бред неделями делать вид, что друг друга не существует. Два часа. Девять вечера.
В девять он не пришёл. Но в одиннадцать, ложась спать, нарушил молчание:
Ты ведёшь себя как психолог из сериалов.
Таня вдохнула. Раньше бы взорвалась. Но сейчас спокойно ответила:
Мне обидно, когда со мной не говорят. Я готова выслушать и извиниться, если виновата. Но не буду неделями гадать, в чём провинилась.
Гена молчал. Но это было уже другое молчание не ледяное, а задумчивое.
Ладно, неожиданно сказал он. Забыть сыр это неуважение.
Я не уважаю тебя, если забываю сыр? Или просто устаю, как все люди?
Он не нашёл ответа. Утром встал раньше и приготовил завтрак.
Это примирение? уточнила Таня.
Гена кивнул.
Отлично! Сегодня приготовлю твою любимую рыбу.
Прошло полгода.
Молчанка не исчезла привычки быстро не уходят. Но теперь есть правила.
Ты дуешься
