Конец идиллии: как я сама разрушила свой рай

Семь лет мы с мужем, Вячеславом, жили душа в душу в уютном Подмосковье, на берегу Клязьмы. Казалось, наш брак — эталон прочности, пока одна глупая ошибка не превратила его в руины. Тайна, которую я прятала, вылезла наружу с жестокой театральностью, и в один миг я лишилась не только мужа, но и лучшей подруги. Теперь ночами ворочаюсь, размышляя: кто здесь главный злодей — её зависть или моя дурость?

Юбилей свадьбы мы отмечали в ресторане «Берёзка» среди друзей и шампанского. Слава, сияя, как новогодняя ёлка, протянул мне коробку: «Лизка, это тебе! Ты же мечтала!» Гости притихли в ожидании: «Ну давай, открывай!» В коробке лежал новенький айфон последней модели — блестящий, как будущее нефтяного магната. «Ого, вот это да!» — ахнули все. «Ой, прямо как у меня!» — подхватила моя подруга Света, с которой мы, казалось, делились даже зубными щётками.

«Выбрал его, потому что ты заглядывалась на Светин», — пояснил Вячеслав. «Но сюрприз не один! Купил ещё и путёвки в Сочи, в отель «Волна» — всё включено. Лицке, ты — моё счастье!» Сердце растаяло, как мороженое на июльском солнце, а гости захлопали: «Вот это щедрость! Наш Славка — золото!» Вечер был волшебным, будто из кино, но, как в плохом кино, оказался последним.

Через неделю планы рухнули: коллегу Славы свалил аппендицит, и начальник заявил: «Никаких отпусков!» «Лизонька, поезжай без меня, — вздохнул муж. — Возьми Свету, развлекитесь». Я кивнула, хоть и не хотелось. Света же прыгала от восторга: «Ну твой муж — просто принц! Мне бы такого — хоть телефон в кредит не пришлось брать!»

В Сочи мы с Светой предавались безделью. «Слава, конечно, молодец, — призналась я ей у бассейна, — но романтика — как шампанское без пузырьков. Вечно в делах, дома — ноутбук вместо ужинов. Ску-у-чно! Хорошо хоть ты со мной.» Вдруг Света спросила: «А изменила бы ему?» Я замялась: «Мысль закрадывалась… но не решалась.» Зря не решалась. Оказалось, это была не мысль, а пророчество.

Мы фоткались, загорали, плескались в море — в общем, вели себя как студентки на каникулах. Всё снимала Света, потому что я свой новый телефон ещё как следует не освоила. Потом познакомились с двумя парнями — Игорем и Кириллом. Сначала держались гордо, но их шутки и накачанные торсы сделали своё дело. Ужин в ресторане «Волна», шашлыки, вино — и вот мы уже разбились на пары: я с Кириллом, Света с Игорем. Так начался наш «курортный сериал».

Целовались, смеялись, фоткались — разумеется, на Светин телефон. Я чувствовала себя шестнадцатилетней, забыв про Вячеслава, кредиты и скуку. Но отпуск кончился, и перед вылетом я прошептала Свете: «Проверь, чтобы в телефоне ничего лишнего не осталось!» Мы вдвоём пересмотрели галерею. «Чище стерильной маски!» — заверила она. Я поверила. Как зря.

В аэропорту нас встречал Слава — заботливый, с букетом. Отвёз Свету домую, потом — нас с ужином при свечах. Я лопотала про море, про тоск як тосковала, а внутри скребло совесть. Вдруг муж взял мой телефон, открыл галерею — и включил видео. «Лиз, замёрзла? Иди ко мне», — раздался голос Кирилла. На экране мы с ним обнимались так страстно, что хоть цензуру включай. В глазах потемнело.

«Это что?» — голос Славы звучал, будто из морозилки. «Я… не… Это не я!» — бормотала я, но он перебил: «Видео в скрытой папке. Это Светина работа, да? Чемоданы не распакованы? Бери их и вали.» Я ревела: «Славка, это не то, что ты думаешь! Он меня заставил!» Но оправдания висели в воздухе, как запах несвежей рыбы. Час спустя я выходила из нашей квартиры, чувствуя, как трещит по швам вся моя жизнь.

Наутро я набрала Свету, задыхаясь от злости: «Ты что, тварь, натворила?! Я просила всё удалить!» Она лепетала: «Лиза, мы же проверяли! Там ничего не было!» Но я не верила: «Ты специально оставила! Завидовала, что у меня нормальный муж, а у тебя — одни кредиты! Подлая! Ты разрушила мой брак!» «Больше ты мне не подруга!» — крикнула я и бросила трубку.

Теперь у меня нет ни мужа, ни подруги. С Вячеславом развелись — он, конечно, не святой, но хоть честный. Свету я проклинаю каждый день… Но в три часа ночи, когда за окном воет то ли ветер, то ли совесть, я спрашиваю себя: а может, это я — главная гадина в этой истории? Ведь это я изменяла, это я доверяла, это я… профукала всё. Теперь живу с этой мыслью — и она грызёт меня, как голодный лемминг.