Ох, доченька, пора бы замуж. Гляди, какая пышка. Вон, Серафим богатырь, руки как чугунные гири. Гвозди зубами грызёт не поморщится. На руках носить будет, вздыхала мать, окидывая взглядом свою Алёнку.
Та фыркнула: Ну да, возьмёт на руки и согнёт, как гвоздь. Буду потом к земле носом прирастать.
Цыц, дура! Тебе серьёзно, а у тебя шутки. Мать слушай, если счастья хочешь. Знаю, по кому сохнешь. Только Ванька не муж, запомни, махнула рукой мать.
Алёнка резко обернулась: Чем он тебе не угодил? Работящий! У них изба самая крепкая в деревне. Все сараи как новые. И у нас так будет!
Мать усмехнулась: А кто это всё делает, небось, не знаешь? Брат его, Степан. У него руки золотые. А твой Ванька только на балалайке бренчит да по сеновалам девок щупает.
Мам, не городи. Степан же калека. Голова набок, нога короче, спина кривая. Как он, по-твоему, управляется? не сдавалась Алёнка.
Сходи к ним днём, будто тётке Марфе в огороде помочь. Тогда и поймёшь, посоветовала мать.
Алёнка послушалась. Пришла а Ванька под навесом храпит. Толкнула его в бок: Вчера клялся, что с отцом крышу чинить будешь?
Тот зевнул: Ты чего приперлась? Контролировать? Я тебе ещё и не сватался.
Ладно, не сватался. А я твоей мамке яблоки собирать помогать пришла. Иди со мной их море! предложила Алёнка.
Ванька скривился: Да ну, чтоб надо мной ржали? «Ванька бабьим делом занялся»? Иди сама, коли охота. И отвернулся.
Сердце Алёнки сжалось. Ещё вчера целовал, «лапушкой» называл. Взяла корзину к тёте Марфе.
Собирала яблоки, а за домом стук молотка. Не выдержала: Дядя Миша что-то мастерит?
Тётя Марфа вздохнула: Это Степан. Мой-то с радикулитом слег. А Степан без дела не может. Не то что Ванька тому бы только гулять. Но мы молчим. Степану не жениться кто за калеку пойдёт? А Ванька нам внуков подарит. Любопытно сходи, посмотри. Только он дикий может убежать.
Алёнка пошла на звук. Степан, сидя на лавке, вырезал что-то из дерева.
Здравствуй, робко сказала она. Можно посмотреть?
Он вздрогнул, но не убежал. Протянул деревяшку.
Это… я? прошептала Алёнка.
Степан кивнул. Вдруг схватил её за руку и потащил за сарай. Она едва не закричала, но очутилась в крохотной мастерской.
Там она была из глины, из дерева, даже нарисованная углём.
Зачем? выдохнула Алёнка.
Ты красивая, хрипло ответил он. А я… Он отвернулся. Плечи его дрожали.
Ты… влюблён? Она попыталась обнять его.
Он медленно повернулся и она увидела его глаза. Голубые, как небо в июне. А в них такая тоска и нежность, что сердце её упало. Она вырвалась и побежала.
Зачем ты меня уродила? Степан бился головой о стол. Лучше бы в прорубь бросила! Все Ваньку любят, а от меня шарахаются. Она испугалась… Не хочу, чтобы за него выходила. Не переживу.
Мать гладила его по волосам: Тише, сынок. Разве я дитя своё убить могла? Алёнка добрая. Кто её возьмёт счастлив будет. А Ванька её не любит сердце чует. И ты брось эти мысли. Судьбу не обманешь.
А Алёнка не могла забыть его глаза. Так на неё ещё никто не смотрел. И сердце её ответило.
Через неделю Ванька встретил её у калитки: Ко мне пришла? Пошли, провожу…
Нет, к Степану. Извиниться хочу. А ты иди тебя, кажись, Катька у колодца ждёт.
Вся деревня ахнула, когда Алёнка вышла за Степана. Шептались, что приворожил.
Но мать знала дочь по-настоящему любит. Они сидели, сплетя пальцы, и смеялись над чем-то своим.
Сыграли свадьбу тихо без лишних глаз.
Ванька только зубы скалил: Я ж её чуть не спросил! А она моего калеку выбрала…
А Алёнка со Степаном построили дом на окраине. Отец помог получился терем. Родили троих детей.
А Ванька?
Так и шляется. То к одной прибьётся, то к другой. Даже до замужних добирался били, дёгтем мазали. Ему всё нипочём.
А в доме Алёнки покой да лад.
Вот, злорадствуют бабы, красавице Бог убогого мужа послал.
А она лишь смеётся: Да я к сорока годам сгорблюсь спина болит, ноги ноют. А мой Степан он внутри красивый. Самый добрый. Самый любимый.
