Прошло уже два года, а от моей дочери ни слова. Она вычеркнула меня из своей жизни. А скоро мне стукнет семьдесят
В нашем дворе все знают мою соседку, Галину Соколову. Ей шестьдесят восемь, живёт одна. Время от времени я заглядываю к ней с пирогами к чаю просто по-соседски. Она добрая, статная женщина, всегда приветливая, любит рассказывать о путешествиях с покойным мужем. Но о семье говорит редко. Однако в канун прошлых праздников, когда я, как обычно, принесла ей гостинцы, она вдруг решилась открыться. В тот вечер я услышала историю, от который до сих пор сердце сжимается.
Когда я вошла, Галина была не в себе. Обычно бодрая и оживлённая, в тот вечер она сидела, уставившись в пустоту. Я не стала спрашивать, просто поставила чайник, разложила угощения и присела рядом молча. Она долго молчала, будто боролась сама с собой. А потом вдруг выдохнула:
Два года Ни звонка, ни письма. Я пыталась дозвониться её номер больше не существует. Даже не знаю, где она теперь живёт
Она замолчала. Казалось, перед её глазами пролетели годы, целые десятилетия. Потом, словно прорвало плотину, Галина заговорила.
У нас была счастливая семья. С Сергеем мы поженились молодыми, но с детьми не спешили хотели пожить для себя. Его работа позволяла нам много путешествовать. Мы понимали друг друга без слов, часто смеялись, обожали наш дом, который обустраивали вместе. Своими руками он построил нам гнёздышко просторную трёшку в центре Москвы. Мечта его жизни
Когда родилась наша дочь, Надежда, Сергей словно переродился. Носил её на руках, читал сказки, каждую свободную минуту проводил с ней. Я смотрела на них и думала нет на свете женщины счастливее меня. Но десять лет назад Сергея не стало. Он долго боролся с болезнью, мы потратили все сбережения на лечение. А потом тишина. Пустота. Как будто вырвали кусок сердца.
После смерти отца Надя отдалилась. Сняла квартиру, хотела жить одна. Я не перечила она взрослая, должна строить свою жизнь. Навещала меня, мы разговаривали, всё казалось нормальным. Но два года назад она пришла и заявила, что хочет взять ипотеку на свою квартиру.
Я вздохнула и объяснила, что помочь не смогу. Наши с Сергеем накопления почти иссякли всё ушло на лечение. Моей пенсии едва хватает на лекарства и коммуналку. Тогда она предложила продать квартиру. «Тебе купим однокомнатную на окраине, а остальное пойдёт на мой первый взнос».
Я не смогла согласиться. Дело было не в деньгах, а в памяти. Эти стены, каждый угол Сергей делал их своими руками. Здесь было всё моё счастье, вся моя жизнь. Как я могла всё бросить? Она кричала, что отец всё делал ради неё, что квартира всё равно перейдёт к ней, что я эгоистка. Я пыталась сказать, что просто надеюсь когда-нибудь она вернётся сюда и вспомнит нас Но она не хотела слушать.
В тот день она хлопнула дверью. С тех пор тишина. Ни звонка, ни визита, даже на праздники. Позже от общей знакомой я узнала, что она всё же получила кредит и теперь убивается на работе две ставки, бесконечная гонка. Ни семьи, ни детей. Даже подруга говорит, что не видела её полгода.
А я жду. Каждый день смотрю на телефон, надеясь, что он зазвонит. Но ничего. Я даже не могу ей позвонить она сменила номер. Наверное, больше не хочет меня видеть. Никогда. Должно быть, она считает, что я предала её, отказавшись уступить тогда. Но скоро мне семьдесят. Не знаю, сколько ещё проживу в этой квартире, сколько вечеров проведу у окна в напрасном ожидании. И не понимаю как могла причинить ей такую боль
