Не приглашённая на свадьбу как «чужая», я внезапно стала «родной» ради квартиры
Меня не позвали на свадьбу, потому что я «чужая», но когда дело коснулось моей квартиры, я мгновенно превратилась в «семью».
Мой сын женился почти десять лет назад. Его избранница, Алина, до этого уже была замужем и привела в нашу семью дочь от первого брака. Я приняла обеих как родных, без раздумий открыв им сердце. Все эти годы я поддерживала молодую семью: иногда деньгами, иногда присмотром за ребёнком, чтобы дать им передышку от бытовых забот. С невесткой отношения всегда были натянутыми без скандалов, но с ледяной стеной, которую не пробить.
Первый муж Алины исправно платил алименты, но не желал видеть дочь вычеркнул её из жизни, как ненужную страницу. В прошлом году моя внучка, которую я считала родной, вышла замуж. И тут началось. Ни меня, ни сына не пригласили. Причина? Свадьба только для «членов семьи», а мы, видимо, таковыми не считались. Мой сын, который растил эту девочку десять лет, отдавал ей всю душу, оказался лишним. Зато её кровный отец, помнивший о дочери лишь при переводе денег, красовался среди гостей, будто так и должно быть.
Эта новость ударила, как обухом по голове. Я любила эту девочку, радовалась её успехам, помогала чем могла а в ответ получила равнодушный взгляд и захлопнутую дверь. Считала её внучкой, а она вычеркнула меня без сожаления. Сын молчал, но я видела боль разъедает его изнутри. Он проглотил унижение, закопал его глубоко, но рана осталась. Мне было вдвое тяжелее и за себя, и за него, за эту несправедливость, что давила нас обоих.
Год назад я унаследовала небольшую однокомнатную в Подмосковье. Решила сдавать, чтобы пополнить скромную пенсию прожить на неё трудно, а лишние деньги никогда не помешают. И вдруг звонок. Алина говорит мягко, почти нежно неузнаваемо. Говорит, её дочь, моя «внучка», ждёт ребёнка, а молодым негде жить. Просит освободить квартиру для них. Я онемела. На свадьбе мы были чужими, а теперь, когда понадобилось жильё, я вдруг «родственница»?
Её слова звучали, как горький упрёк. Я ещё не ответила, но внутри кричало: «Нет!» Может, я цепляюсь за прошлое, держусь за обиду, как за якорь, но не могу простить такого предательства. Сердце ноет от воспоминаний как радовалась её первым шагам, как дарила подарки, как считала частицей своей души. А теперь они видят во мне ресурс взять и выбросить, когда отслужу.
Не понимаю, как мой сын, мой Антон, терпит это унижение. Как живёт с женщиной, которая не ценит ни его усилий, ни жертв, ни его мать? Он молчит, опускает глаза, и я вижу, как он медленно сгорает в этом браке. А мне предстоит выбор: сдаться и в очередной раз проглотить гордость или сказать «хватит», сохранив хоть крупицу достоинства. Квартира не просто стены, это моя опора, мой угол в старости. Отдать тем, кто вычеркнул меня из жизни, когда я стала не нужна? Нет, это выше моих сил.
Я всё ещё разрываюсь. Часть меня хочет быть доброй, великодушной, как подобает матери и бабушке. Но другая, уставшая от боли и обмана, шепчет: «Ты им ничего не должна». И этот внутренний спор гложет меня днём и ночью, оставляя лишь тень той женщины, что когда-то верила в силу семьи.
