«Сама виновата, что превратилась в гиппопотама!» — бросила мать, когда муж оставил меня с детьми.
Меня зовут Алевтина. Всё рухнуло в тот миг, когда супруг, Артём, ушёл, оставив меня наедине с двумя малышами. Я потянулась за утешением к матери, но вместо тепла получила лишь ледяные уколы: «Ты в зеркало смотрела? Жира — как у бегемота! Сама брак развалила!» Её слова впились, будто ржавые гвозди. Одна, без крыши над головой, с детьми на руках, я тону в болоте отчаяния, а её голос сверху роняет камни. Где взять силы, если даже родная кровь винит тебя во всех грехах?
Живу в тихом городке под Воронежем. Вес — моя тень с детства. Мать, Раиса Степановна, стройная, как берёзка, и каждый мой лишний килограмм для неё — личное оскорбление. «Опять жрёшь? Хочешь сдохнуть от обжорства, как твой батя? Глянь на свои бока — свинья в юбке!» — орала она, когда я была подростком. Я морила себя голодом, но еда оставалась единственным светом в темноте. Мать считала каждую кроху во рту, а её слова обжигали хуже кипятка.
Я сражалась: качала пресс, выбрасывала шоколадки, но вес возвращался, как наваждение. К свадьбе исхудала — полгода на гречке и ряженке. Артём, мой муж, был подтянут, как гимнаст, и мы вместе жевали сельдерей. Он шептал: «Ты прекрасна», и я верила. Но беременность перечеркнула всё. Врач сурово сказал: «Забудь про диеты. Ребёнку нужны силы.» Артём кивал: «Роди здорового малыша, потом вместе в зал запишемся.»
Первая беременность прибавила вес, но не катастрофично. Артём даже хвалил: «Ты мне нравишься такая.» А мать шипела: «На кого ты похожа? Шар на ножках!» Её слова отравляли счастье. Когда дочке, Светлане, исполнился год, я снова забеременела. Артём мечтал о сыне: «Родишь, потом возьмёмся за твой вес.» Но вторая беременность стала адом. Я раздулась, как дрожжевое тесто, а врачи разводили руками: «Организм не оправился. Всё наладится.» Не наладилось.
Сыну, Геннадию, уже полтора года, а килограммы будто приросли. Я морю себя голодом, таскаю детей на руках — словно муравей, тащащий гору, но Артём видел лишь провал. «Двигайся больше, жри меньше!» — рычал он. Я орала в ответ: «Я уже воздухом питаюсь!» Но в его глазах я перестала быть женщиной. Месяц назад он бросил фразу, как гранату: «Ты мне противна. Подаю на развод.» И исчез, оставив меня со Светой и Геной.
Артём платит алименты, изредка навещает детей, но я — в пустоте. Без квартиры пришлось вернуться к матери. Вместо помощи — град упрёков: «Сама виновата! Артём ушёл, потому что ты — жирная корова! Дети без отца из-за твоего обжорства!» Её слова — будто нож в спину. Она не видит, как я разрываюсь между колыбелью и плитой. Ей проще обвинять, чем обнять.
Я на краю. Нервы — как оголённые провода. Декрет, безденежье, а мать добивает последнее. Мечтала, что она станет опорой, а получила палача. Почему она не видит моих слёз? Почему вместо «держись» — только «сама виновата»? Я хочу быть крепкой для Светы и Гены, но силы кончаются. Где искать выход, если даже родная мать — твой враг? Может, кто-то проходиНо однажды утром, проснувшись от крика Светы, я посмотрела в зеркало и вдруг осознала — единственный человек, который действительно должен меня любить, это я сама.
