Теща выгнала меня на улицу со словами: «Ты ничтожество и жалкая», — она и не подозревала, что через неделю я стану хозяйкой дома, в котором она живет.

Свекровь выгнала меня на улицу со словами: «Ты ничтожна и жалка». Она и не подозревала, что через неделю я стану хозяйкой дома, в котором она живет.

Вон.

Слово ударило, как пощечина коротко и больно. Я подняла глаза на свекровь, Тамару Игоревну. Она стояла в дверях кухни, лицо ее застыло, словно камень.

Что? переспросила я, хотя отлично расслышала.

Собирай вещи и убирайся из моего дома. Немедленно.

Она говорила так, будто выносила приговор. Будто я не временная гостья в ее доме, пока муж в командировке, а преступница, пойманная с поличным. И все из-за чашки, которую я поставила не в тот шкаф.

Тамара Игоревна, давайте без этого Андрей вернется через неделю, и мы сразу переедем. Зачем устраивать скандал?

Скандал? она усмехнулась, и эта улыбка была острее ножа. Ты называешь это скандалом? Милая моя, ты просто не знаешь, что такое настоящие скандалы. Ты вообще ничего не смыслишь в жизни.

Она сделала шаг ко мне, в ее глазах пылало злое, унизительное пламя.

Думала, удачно пристроилась? Мой сын, конечно, ослеп, раз выбрал тебя. Но я вижу все. Вижу твой дешевый гардероб, твою привычку льстиво улыбаться. Думаешь, я не понимаю, зачем ты здесь?

Я молчала, чувствуя, как внутри сжимается ледяной ком. Любое слово только подольет масла в огонь.

Ты ничтожна и жалка вот кто ты. И всегда такой будешь. А теперь вон отсюда. Чтобы духу твоего в моем доме не было.

Последние слова она выплюнула мне прямо в лицо.

Я не стала спорить. Не стала ничего доказывать. Просто молча развернулась и пошла в гостевую комнату.

Чемодан был почти собран мы с Андреем и так готовились к переезду в новую квартиру. Осталось лишь бросить сверху несколько мелочей.

Руки двигались автоматично. Зубная щетка. Зарядка. Ноутбук. За спиной я чувствовала ее испепеляющий взгляд. Она не уходила, стояла, контролировала, чтобы я ничего «лишнего» не прихватила.

Когда я с чемоданом в руке проходила мимо нее к выходу, она бросила вдогонку:

И сыну моему не жалуйся. Сам увидит, с кем связался, когда вернется. Может, хоть глаза откроет.

Дверь за моей спиной захлопнулась так, что в ушах зазвенело.

Я осталась стоять на прохладной вечерней улице. В кармане завибрировал телефон. Не глядя, я достала его. Сообщение от нотариуса, которого наняла неделю назад.

**«Алина, добрый вечер. Все формальности улажены. Сумма наследства от вашего дяди окончательно подтверждена и зачислена на ваш счет. Поздравляю.»**

Я подняла глаза на дом. Большой, красивый, тот самый, в котором только что я была никем.

Тот самый, который Тамара Игоревна, увязнув в долгах после провального бизнеса, выставила на срочную анонимную продажу через риелтора. Она думала, никто не знает.

Но я знала.

Холодная, ясная мысль зародилась в голове. Она была острой и идеальной, как ледяной кристалл. Я снова посмотрела на освещенные окна дома, за которыми осталась женщина, только что уничтожившая меня.

На моем лице появилась улыбка. Совсем не жалкая.

Я нашла в контактах номер того самого риелтора, чью визитку случайно увидела на столике в прихожей.

Алло, добрый вечер. Меня зовут Алина. Я звоню насчет дома на Лазурной улице. Он еще продается? Отлично. Готова внести задаток. Прямо сейчас.

Риелтор на том конце провода на секунду растерялся. Видимо, не ожидал такой настойчивости от ночного звонка.

Но деньги не пахнут, и уже через час мы сидели в круглосуточном кафе, подписывая предварительный договор.

Мой нотариус, разбуженный звонком, подтвердил мою платежеспособность и начал готовить документы для анонимной сделки через подставную фирму.

Следующую неделю я прожила в дорогом отеле в центре города. Я не звонила Андрею. Ни разу.

Это было самое тяжелое подавить желание пожаловаться, услышать его голос. Но я знала: Тамара Игоревна уже успела обработать сына. Мой звонок стал бы лишь проверкой ее версии. Я решила дать ей доиграть партию до конца.

Он позвонил сам, в день прилета. Я смотрела на его имя на экране и чувствовала, как сердце колотится где-то в горле.

Алина, ты где? его голос был холодным и отстраненным.

В отеле, спокойно ответила я.

В отеле? Что за бред? Мама сказала, ты собрала вещи и ушла, хлопнув дверью, после того как она сделала тебе замечание. Ты ведешь себя как ребенок!

Я усмехнулась. Так вот какая была официальная версия. Не ее выгнали, а она сама ушла. Гениально.

Твоя мама кое-что не договаривает, Андрей.

Что она может не договаривать? Она сказала, что ты ее оскорбила! Что ты ненавидишь ее и ее дом! Алина, я не ожидал от тебя такого. Ты должна извиниться.

Вот оно. Момент истины. Он даже не попытался выслушать меня. Не дал шанса. Приговор был вынесен заочно.

Извиниться? переспросила я, чувствуя, как внутри закипает ледяной гнев. За что? За то, что меня выкинули на улицу?

Хватит драматизировать! Возвращайся домой, поговори с мамой. Веди себя как взрослая. Мы же семья.

Семья. Это слово прозвучало как издевательство.

Знаешь, Андрей, я как раз и веду себя как взрослая. Решаю проблемы. Например, жилищный вопрос.

В трубке на секунду повисло растерянное молчание.

О чем ты? Мы же скоро переезжаем в нашу квартиру.

Мы да. А вот твоя мама нет. У нее, кажется, были другие планы. Она же продает дом, так?

Я слышала, как он напрягся.

Продает. У нее трудности. Но это не твое дело.

Уже мое, мой голос был спокоен, но в нем звучала сталь. Передай маме, что у нее появился новый владелец. И этот владелец дает ей ровно неделю, чтобы съехать. Или она может остаться. В роли домработницы.

На том конце провода раздался сдавленный вздох. Это была Тамара Игоревна, которая, очевидно, слушала разговор на громкой связи.

Алина,