**19 октября 2023 года**
Десять лет прошло. Десять! Я до сих пор не верю, что это случилось.
— Да брось ты, Анечка! Быть не может! — Марфа Семёновна так хлопнула ладонью по столу, что ложки в стаканах звякнули. — Тебе почудилось!
— Мам, да я ж не слепая! — Аня затянулась сигаретой, пепел стряхнула в пепельницу. — Стоял у «Почты России», с дядькой Сергеем разговаривал. Поседел, конечно, но наш Димка. Точняк! Я аж под себя чуть не упала!
— Господи-батюшка… — Мать схватилась за сердце, опустилась на стул. — Давай валерьяночки… Быстро!
Аня бросилась к шкафчику, пальцы дрожали — не могла открыть пузырёк.
— Мам, да ты не парься так! Может, он проездом.
— Какой проездом?! — Марфа Семёновна опрокинула капли в рот, скривилась. — Что ему тут надо после всего? Думает, мы забыли?
Хлопнула дверь, в прихожей зашаркали сапоги. В кухню вошёл я, Николай Петрович. Скинул фуфайку, шапку на вешалку — осенняя слякоть на улице.
— Чего вы тут перешёптываетесь? — буркнул я, к раковине подошёл, руки под кран. — Лица будто на похоронах.
— Коль… — Марфа Семёновна комок проглотила. — Дима вернулся.
Я замер. Вода текла, а я стоял, руки в мыле, в окно уставился.
— Врёшь, — прохрипел.
— Аня видела. У почты.
Я медленно сполоснул ладони, полотенцем вытер. Лицо будто одеревенело.
— Значит, решился-таки показаться, тварь. Думал, всё с рук сойдёт? Как бы не так! — Чайник поставил, заварник достал. — А Ольга знает?
— Откуда? Она в огороде, картошку копает, — Аня сигарету в пепельницу раздавила. — Говорить ей?
— Говорить?! — я аж привскочил. — Ты её вчера видела? Впервые за десять лет улыбалась, когда Надюху на бюджет в универ зачислили! И ты хочешь это разрушить?!
Марфа Семёновна крошки со стола сгребла, вздохнула.
— Коль, но если он тут, она сама его увидит. Город-то маленький. Лучше от нас узнает…
— Господи, ну как же так… — я лоб потер. — Жили тихо, Оля вроде оттаяла, внучка умница растёт… И вот опять…
Аня к окну подошла, вперёд выглянула.
— Может, он и не к нам? Дела какие есть…
— Какие дела?! — я фыркнул. — Все дела десять лет назад завершил, когда сбежал, подлец!
Калитка скрипнула. Во двор вошла Ольга, наша младшая. Высокая, в старой телогрейке, с ведром картошки. Волосы из-под платка выбились, щёки от ветра румяные.
— Урожай! — крикнула с порога. — Мам, сейчас почищу, драники сделаем!
Зашла в кухню, ведро поставила — и сразу почуяла неладное.
— Что такое? — нахмурилась. — Вы чего такие…
Марфа Семёновна с Аней переглянулись. Я в чашку уткнулся.
— Оль, садись, — тихо сказала мать.
— Мам, да говори уже! С Надей что?
— С Надей всё хорошо. В читалке она. Оля… Дима приехал.
Ольга медленно опустилась на стул. Лицо побелело.
— Когда? — только и выдавила.
— Аня сегодня видела. У почты, — Марфа Семёновна руку ей на плеч положила. — Доченька, ты как? Может…
— Не надо, — Ольга головой качнула. — Ничего. Просто… не ждала.
— А ему нечего тут делать! — я кулаком по столу. — Сбежал — и жил бы там!
— Пап, хватит, — Ольга встала, к окну подошла.
Стояла, смотрела во двор. Десять лет она здесь всё в порядок приводила. Работала в школе, Надю растила, огород держала. Молчала. Не жаловалась.
— Мам, а он… как? — вдруг спросила, не оборачиваясь.
Аня замялась.
— Ну… постарел. В пиджаке городском.
— Значит, не бедствует, — сухо заметила Ольга.
— Оль, — осторожно начала Марфа Семёновна, — а если он… придёт?
— Не знаю.
Калитка хлопнула. Во двор вбежала Надя — вся в мать, только нос мой.
— Ба! Деда! Мам! — кричала с порога. — Вы знаете, что Лера Смирнова сказала?! Моего отца видели!!!
Мы застыли. Надя оглядела нас — и поняла.
— Так это… правда?
Ольга её за плечи обняла.
— Правда, доча.
— А он… ко мне придёт? — Надя глазами хлопала.
Ольга задумалась. Я видел — она сама не знает, что сказать.
— Не знаю. Но если придёт… ты готова его увидеть?
— Я… не знаю. — Надя на пол посмотрела. — Но мне интересно.
Вечером Ольга не спала. Я слышал, как она в кухне чай пила. Вспоминала, наверное. Как они с Димкой в училище познакомились. Как он её, тихоню, выбрал из всех. Как потом Надюха родилась… А потом его занесло. Захотел «настоящей жизни», бросил всё — и с этой… Ленкой из мэрии сбежал.
Утром Ольга в школу ушла, будто ничего. Только я видел — руки дрожат.
После уроков она домой шла — а навстречу соседка Аграфена.
— Оль, а твой-то в городе! Сама видела! В костюме дорогом!
— Слышала.
— Ты как? Не трясёт?
— Проживём, — Ольга улыбнулась натянуто.
Дома было тихо. И тут — стук в калитку.
Я выглянул в окно. Он. Седой. В пиджаке.
Ольга вышла. Стояли, молчали. Потом она дверь открыла.
— Здравствуй, Дима.
— Привет, Оля.
Они на кухню прошли. Я не стал мешать.
Позже Надя прибежала — и ахнула, увидев его.
— Пап… — выдохнула.
Они разговаривали. Осторожно. Он просил не прощения — понимал, что не заслужил. Просто хотел… попробовать.
Две недели он приходил. Рассказывал Наде про другие города. С Ольгой говорил — как старыА потом, когда стемнело и звёзды высыпали над нашим домом, Ольга вышла на крыльцо, посмотрела на Диму, долго молчала и наконец сказала: «Ладно… оставайся».
