Моя жизнь напоминала тихий сон: деревянный дом в пригороде Перми, муж Игорь, три дочери, старшая — уже почти взрослая. Но один звонок разорвал эту ткань реальности, обнажив тайны, которые едва не уничтожили наш мир. Теперь, девять лет спустя, я смотрю назад и вижу — все трещины ведут к свету.
Я жила, как в доброй сказке. Много лет замужем, леплю из глины кукол — странных, с глазами, будто заглядывающими в душу. Их покупают коллекционеры, а деньги приходят сами, словно листья осенью. Но однажды подруга Людмила, которая наряжается Бабой Ягой для детей в больницах, позвала меня в приют. «Покажешь ребятам, как оживлять глину», — сказала она. Я согласилась, хоть и не любила чужие пространства.
Приют встретил меня запахом лекарств и воска. И там, среди теней, сидел он — мальчик Артём с фамилией Воробьёв. Его пальцы едва слушались, но глаза… точь-в-воть Игоревые. Сердце сжалось, будто кто-то в него вцепился. Я вернулась домой, а он остался со мной — как заноза в памяти.
Через неделю я сказала Игорю: «Хочу забрать его». Муж побледнел, будто увидел призрак. «Ты спятила! Он же…» — он не договорил, но я поняла: «не наш». Два дня в доме стояла тишина, густая, как кисель.
Потом я снова поехала к Артёму. Игорь неожиданно вскочил в машину: «Поехали вместе». Я обрадовалась — думала, смягчился. Но после визита он запил, как в страшных романах. Три дня пьяный бред, а на четвёртый — признание: «Это мой сын». Оказалось, когда-то была женщина — Воробьёва. Роман, разрыв… А через год она родила больного ребёнка и бросила его, как ненужную вещь.
Игорь рыдал, целовал мне руки, клялся, что больше никогда. А потом спросил: «Заберём его?» Я рассмеялась: «Ты думал, я передумала? Теперь он ещё больше мой».
Дальше — будто сквозь туман. Документы, слёзы дочерей («Папа нас предал?»), бесконечные больницы. Иногда я ненавидела Игоря так, что руки дрожали. Но годы стирают острые углы.
Сейчас Артём гоняет во дворе кота Ваську, а Игорь научился говорить «прости» без слов. По вечерам, когда он берёт меня за руку, я чувствую — наш дом больше не из глины. Он из чего-то крепче. А сын… Он наш счастливый билет, который мы едва не порвали.
