Измена — это как нож в спину, рана от которой не заживёт быстро. Можно придумать миллион оправданий — скука, страсть, кризис среднего возраста, — но доверие уже не вернёшь. Остаётся лишь пустота да ледяная злость. Я, Анастасия, прошла через это. И теперь знаю точно: назад дороги нет.

Мы с Артёмом прожили вместе шесть лет. Роскошных особняков у нас не было, но и в нужде не купались — жили в моей двушке, доставшейся от бабушки по материнской линии. Ещё была однушка — наследство от тётушки. Я сдавала её и получала скромный, но стабильный доход. Всё шло своим чередом, и мне казалось, что так будет всегда.

Когда его родители, Геннадий и Людмила, засобирались переезжать из села в город — жаловались, что здоровье не то, да и сил вести хозяйство уже нет, — я не сопротивлялась. Артём упросил меня поселить их в ту самую «однушку». Мол, поживут там, а мы тем временем накопим денег и потом вместе решим, как быть.

Я согласилась. Ну, его же родители, в конце концов. Помочь — не разориться.

А потом… потом я узнала, что Артём мне изменяет. Не просто заигрывает на стороне, а ведёт двойную жизнь. Долго. Холодно. И подло.

Первым появилось не чувство боли. Пустота. Потом пришла злость. А затем, как снежный ком, — желание отомстить. Не только ему. Всем, кто с ним связан.

Я собралась с духом, подала на развод и в тот же день поехала к свёкру и свекрови. Говорить с ними было нелегко. Но я твёрдо сказала:

— Мне жаль, но вам придётся освободить квартиру. Через месяц там будут другие жильцы.

Они побледнели. Людмила расплакалась. Геннадий начал уговаривать, напоминал, как я им помогала, какая я была «родная»… Но теперь они для меня — пустое место. Их сын предал меня, и всё, что с ним связано, стало мне противно. Они ведь его воспитали. Они сделали его таким. И за всё приходится платить.

— Вы взрослые люди, — сказала я. — Разбирайтесь сами. Моих сил на это больше нет.

Где-то в глубине души мне было их жаль. Я знала, что они продали свой дом, живут на пенсию и приехали в город по зову сына. Но я была слишком измотана. Я просто не могла больше заботиться о ком-то из его семьи.

Артём, узнав о моём решении, сначала не поверил. А потом начал умолять. Не столько за родителей, сколько потому, что я действительно подала на развод. Он звонил ночью, писал сообщения, дежурил под подъездом. Божился, клялся, твердил, что всё было ошибкой. Но нет. Это не ошибка. Это предательство.

— Я не смогу тебя простить. Никогда, — только и сказала я ему.

Он ушёл. Его родители тоже. Я нашла новых арендаторов и впервые за долгие годы уехала в отпуск одна. Без сожалений. Без тревоги. Без него.

Теперь моя жизнь изменилась. Она стала спокойнее. Мудрее. Я поняла: если человек предал тебя однажды — он сделает это снова. А если молча проглотить обиду, тебя не будут уважать ни завтра, ни через год.

Я больше не позволяю себя использовать. Не ради чужого сына. Не ради его семьи. И пусть кто-то назовёт это жестокостью — я называю это уважением к себе.