Домик у моря — её мечта, их размолвка и чужое желание управлять всем
Олеся возвращалась с работы вымотанная, будто выжатая тряпка. Надеялась хоть раз выспаться, ведь завтра обещали выходной. Но перед самым закрытием цеха начальница, Ганна Сергеевна, самовлюблённая и строгая, сухо бросила:
— Бондаренко опять не выйдет. У дитяти температура. Завтра работаешь ты.
Олеся молча кивнула, хотя внутри всё клокотало. Уже второй месяц без выходных. А у подружки начальницы вечно «уважительные причины». Попробуй возрази — сразу намёкнут, что «вольна искать другую работу». Кому какое дело, что после смены она ночами печёт торты, чтобы копить на мечту?
Переступив порог дома, Олеся сразу поняла: отдыха не будет. За кухонным столом сидела свекровь — Тамара Николаевна. Женщина видная: властная, уверенная в своей правоте, вечно всем недовольная. И вот опять явилась без предупреждения.
Олеся тихо сняла сапоги и подошла к кухне. Голоса доносились приглушённо, но каждое слово было знакомо. Свекровь вновь читала нотации сыну. И говорила, как обычно, о ней.
— Пусть твоя красавица отдаст мне ключи от этого домика, — раздался повелительный голос Тамары Николаевны. — Я там зиму проведу. Морской воздух для здоровья полезен.
Олеся обомлела. Та самая женщина, которая год назад кричала, что только дура могла купить дом у моря? Та, что называла её безмозглой, когда Олеся взяла кредит на недостающие сто тысяч? И теперь та же самая требует ключи?
Дом у моря не свалился с неба. Он достался потом и кровью. Олеся трудилась не покладая рук, бралась за любую подработку, даже торты пекла на заказ — без сахара, без глютена, на редких смесях. В их городке таких, как она, — раз-два и обчёлся. Денег хватало на всё, кроме одного — воплощения мечты.
Когда наконец нашёлся тот самый домик — скромный, но с видом на волны, без лишней роскоши — суммы чуть-чуть не хватило. Попросила мужа занять у матери. В ответ услышала унизительное: «У твоей жены ума нет, да ещё и мои кровные хочет потратить». Пришлось брать кредит. Но она справилась. За сезон — рассчиталась.
И вот теперь, когда домик начал приносить пусть и небольшую, но стабильную прибыль, Тамара Николаевна вдруг решила, что он ей… причитается.
— Мам, мы же там ремонт запланировали, — осторожно возразил Игорь.
— Весной и сделаете! — отрезала свекровь. — А я уже с подружками договорилась. Поедем, будем здоровье поправлять.
Олеся слышала каждый звук. Она стояла за дверью, не шелохнувшись, пока не донеслось:
— Ты совсем из-за неё изменился, Игорь. Всё по её указке. А мать твоя уже лишняя? Ты хоть понимаешь, как это выглядит?
Тут Олеся вошла.
— Тамара Николаевна, прежде чем звать гостей в мой дом, можно было бы меня спросить, — спокойно, но твёрдо сказала она.
Свекровь сверкнула глазами:
— А с чего ты взяла, что это только твой дом? Он и моего сына тоже! Или теперь мать должна у невестки разрешения просить?
Олеся устала. Она не стала оправдываться. Впервые за все эти годы не проглотила обиду.
— Ремонт нужен не для прихоти. Дом старый, окна дуют, отопление слабое. Вы там просто продрогнете. А если здоровье так важно — купите путёвку в санаторий. У вас же средства есть.
Свекровь побледнела. В глазах закипела ярость.
— Больше ноги моей здесь не будет! А ты, Игорь, ещё пожалеешь! Как только ремонт закончат — она от тебя сбежит. Уже себе пристанище у моря приготовила!
С этими словами она хлопнула дверью.
Игорь подошёл к Олесе, обнял:
— Прости. Ты столько сил отдала… А она, как всегда…
— Всё в порядке, — прошептала Олеся. — Я привыкла. Но теперь мои границы топтать не позволю.
Через два дня они уехали к морю. Игорь уговорил её взять отпуск за свой счёт. Ганна Сергеевна, как всегда, отказала, но вмешался бывший директор — Илья Викторович, и даже порадовал новостью: он возвращается на место, а её «молодую жену» отправляют в долгий отпуск. Это была победа.
В домике у моря было тихо. Они провели неделю в хлопотах — искали рабочих, замеряли стены, рассчитывали смету. По вечерам сидели на веранде, пили чай и молча смотрели на закат. Наверное, это были лучшие дни за последние годы.
А потом вернулись домой. И кого встретили? Свекровь. Будто и не было её громких слов. Будто ничего не происходило. Олеся лишь вздохнула. Теперь она знала: это не конец. Но и она сама уже была другой.
Ремонт начался. А вместе с ним — решение.
— Дорогая, — однажды сказал Игорь, — давай пусть мама там живёт с осени до весны. Ей полезно. А нам… тишина.
Так и поступили. Каждый год с октября по март Тамара Николаевна жила у моря. Возвращалась посвежевшая, почти добрая. И Олесю больше не выводила из себя. Они виделись на праздники, общались реже, но без ссор.
На работе тоже наступило затишье. Олесе разрешили брать выходные. Торты она пекла теперь не из нужды, а для души. Даже Игорь помогал — мыл посуду, приносил упаковку, пробовал крем.
Когда однажды свекровь вновь явилась без предупреждения, Олеся лишь улыбнулась. Её больше не задевали колкости. Она знала: дом у моря — её победа. И никто её уже не отнимет.
