«Я НЕ ПАРА ТВОЕМУ СЫНУ»: ЧТО Я УСЛЫШАЛА ЗА СПИНОЙ
Светлана возвращалась с работы, когда небо вдруг нахмурилось и разродилось таким ливнем, будто кто-то опрокинул целое озеро с небес. Зонт, конечно, остался дома — как же иначе? Промокшая до нитки, она вспомнила, что совсем рядом — квартира родителей мужа. «Пережду дождь», — решила она, поднялась на этаж, постучала. Тишина. Уже разворачивалась уходить, как заметила — дверь приоткрыта. Вошла, сняла промокшую кофту, повесила в прихожей. Из кухни доносились приглушённые голоса. И тут — своё имя.
— …и этот её вечный писклявый голос, — раздражённо говорила Татьяна Ивановна, свекровь Светланы. — Ну не пара она нашему Серёжке, вот честно. Я ему твержу — найди девушку с характером. А эта… ну просто тряпка.
Светлана замерла, будто её морозом обдало. Вода с волос стекала по лицу, но она не чувствовала ничего, кроме ледяного кома в груди — и это был не холод дождя.
— Квартира родительская, сама ничего не заработала, — продолжала свекровь. — Хозяйка никудышная. Ребёнка воспитывать не умеет! Я ей объясняю, как надо кормить, купать, спать укладывать, а она? Кивает и делает по-своему. Упрямая! Серёжа просто ослеп, вот и не видит, что она ему не пара. Не его она…
Светлана выскользнула так же тихо, как зашла. Дождь всё так же стучал по асфальту, но внутри у неё теперь была пустыня — сухая и безжизненная. А ведь она так старалась… С самого первого визита: мыла полы до блеска, пекла блины, доставала лучший сервиз. А потом Татьяна Ивановна приходила, с порода окидывала её оценивающим взглядом и начинала: «Сама на квартиру заработала?», «А родители кто у тебя?»… И каждый раз Светлана молчала, терпела, улыбалась.
— Я больше не поеду к твоим родителям, — сказала она вечером мужу.
— Как хочешь, — обнял её Сергей. — Но помни: я выбрал тебя. А мама… ну, она останется мамой.
Прошли годы. Дочка, Настенька, выросла, пошла в старшие классы. Светлана сделала карьеру, стала финансовым директором крупной фирмы. Татьяна Ивановна звонила редко и сдержанно, но Светлану это больше не задевало. Она научилась жить без её одобрения.
Однажды они с Настей гуляли в парке и вдруг столкнулись со свекровью. Та, к удивлению Светланы, сама подошла и улыбнулась.
— Привет, девочки. Можно к вам присоединиться?
Светлана молча кивнула. Они шли по аллее, слушали весёлые рассказы Настеньки. И вдруг свекровь достала кошелёк, когда внучка захотела мороженое.
— Я сама куплю, — сказала Светлана.
— Да ладно тебе, — отмахнулась Татьяна Ивановна. — Разве я не могу внучке мороженое купить?
Пока Настя наслаждалась сладким, они присели на скамейку. Повисло неловкое молчание, которое вдруг прервала свекровь.
— Светочка… мне нужна твоя помощь. С пенсией какая-то путаница, бумаги непонятные. А Серёжа вечно занят…
Светлана впервые за долгое время улыбнулась искренне.
— Конечно, приходите. Завтра разберёмся.
— Спасибо, дочка, — облегчённо вздохнула Татьяна Ивановна.
И с того дня что-то изменилось. Свекровь начала звонить чаще. Советовалась. Слушала. И Светлана — вопреки всему — отвечала. Потому что злости уже не было. Осталась только мудрость.
На Новый год они всей семьёй приехали к родителям Сергея. Когда женщины остались на кухне, свекровь вдруг тихо сказала:
— Прости меня, Света. Я была дурой. Боялась, что сын ошибётся. А ты… ты умница. И Настю воспитала замечательно. И Серёжу любишь. А я только мешала.
Светлана вздохнула.
— Всё в порядке, Татьяна Ивановна. Правда.
Но в этот момент она впервые почувствовала: теперь она точно часть этой семьи. Не потому, что заслужила одобрение. А потому что перестала его ждать.
