**Дневниковая запись**
Сегодня я, Татьяна Ивановна Соколова, сделала шаг, который откладывала годами. Стояла перед кабинетом начальника, сжимая заявление об уходе так крепко, что ладони вспотели. Сердце колотилось, но в глазах — ни следа колебаний. Этот листок стал моим пропуском к свободе.
Дмитрий Сергеевич, молодой начальник, едва взглянул на бумагу, затем на меня. В его взгляде читалось высокомерие, смешанное с недоверием.
— Вы точно уверены? — прозвучало холодно, будто он обсуждал отчет, а не мое будущее.
— Абсолютно, — ответила я ровно, не отводя глаз.
Он откинулся в кресле, закинул ногу на ногу, будто пытаясь казаться важнее. Этот выскочка, не проработавший и года, уже раздавал советы, как жить.
— Татьяна Ивановна, давайте по-честному, — начал он, прищурившись. — В вашем возрасте найти работу — это как искать иголку в сене. Вы готовы рискнуть?
— С чего вы взяли, что у меня нет вариантов? — резко парировала я.
— То есть? — Он вскинул брови. — Уже есть предложение?
— Нет.
— Вот именно! — развел он руками. — Времена сложные, особенно для… — он запнулся, но я поняла, что он хотел сказать.
— У меня есть планы, Дмитрий Сергеевич. Подпишите заявление.
Рассказывать этому чванливому мальчишке о своих мечтах я не собиралась. Он, конечно, усмехнулся про себя: «Какие планы у пенсионерки? Вязать носки?» Но вслух промолчал.
Потом вдруг сменил тактику — голос стал мягче, лицо изображало участие:
— Подумайте еще. Молодежь сейчас всех вытесняет. Вы уверены, что хотите остаться ни с чем?
Я едва сдержала смешок. «Молодежь»? Да он сам на прошлой неделе в отчете столько ошибок наделал, что хоть в учебник для второклассников вноси.
— Решение принято. Я ухожу.
Лицо его потемнело.
— Вы умная женщина, — процедил он. — Не ожидал таких глупостей.
Тут я не выдержала.
— Ах да, вы же называете меня «старой клушей» за спиной. Так кто же тут глупый?
Он покраснел, но быстро взял себя в руки.
— Ладно, — буркнул он, подписывая бумагу. — Но две недели отработаете до конца. За каждую оплошность — штраф.
— Не переживайте, — улыбнулась я. — Как всегда, буду работать на совесть.
Уходя, бросила напоследок:
— Кстати, ваши таблицы я проверила. Ошибки исправила — чтобы не краснеть перед коллегами.
Он аж повел бровью, но я уже захлопнула дверь.
Иду по коридору — и в груди тепло. Пятнадцать лет в этой конторе, пятнадцать лет унижений. Каждое утро начиналось с тоски: будильник, пустой холодильник, переполненная маршрутка. Вечером — никаких сил, только телевизор да чай.
А ведь когда-то все было иначе. В начале мы горели делом, коллектив был родной. Потом пришли новые хозяева — молодые, наглые, ничего не смыслящие в работе, но с апломбом генералов. Стариков начали выживать, зарплату урезали, а требования — возвели в квадрат.
Дочь Алена, которая уехала в Москву, давно уговаривала меня уйти:
— Мам, ну сколько можно? Ты же там с ума сходишь!
— А куда мне, дочка? — отмахивалась я. — Возраст, специальность узкая…
Но всё изменила встреча с подругой Людмилой. Она ушла с работы, открыла маленький магазинчик пряностей. И счастлива!
— Таня, беги оттуда! — кричала она. — Ты же цветы обожаешь! Почему бы не начать их продавать?
И вот — решилась.
Две недели отработки пролетели. Дмитрий Сергеевич скрипел зубами, коллеги перешептывались, но мне было всё равно.
Сегодня — первый день свободы. Проснулась без будильника, потянулась и увидела свои фиалки на подоконнике. Они расцвели. Как и я.
