**Ради свободы**
Людмила Сергеевна стояла перед молодым начальником, стиснув за спиной руки так крепко, что ногти впились в ладони. Сердце колотилось, но взгляд был твёрдым. На столе перед ней лежало заявление об увольнении — обычный лист бумаги, который теперь символизировал её побег из кабалы ненавистной работы.
Николай, недавно назначенный руководитель, окинул взглядом сначала её, потом документ, снова поднял глаза. Лицо его выражало смесь удивления и снисходительного презрения.
— Серьёзно? — хмыкнул он, отодвигая заявление, словно это была пустая формальность.
— Абсолютно, — ответила Людмила Сергеевна, не моргнув.
Николай откинулся в кресле, закинул ногу на ногу и презрительно приподнял подбородок. Он только недавно занял эту должность, но вёл себя так, будто всегда здесь командовал. Его любимые фразы «Это не обсуждается» и «Я знаю лучше» доводили Людмилу Сергеевну до белого каления, но она держалась.
— Людмила Сергеевна, давайте честно… — начал он, сузив глаза. — В вашем возрасте найти работу — это как отыскать чёрную кошку в тёмной комнате. Вы уверены, что хотите так рисковать?
— С чего вы взяли, что у меня нет вариантов? — резко парировала она.
Николай приподнял брови:
— То есть у вас уже есть предложение?
— Нет.
— Ну вот видите! — развёл он руками. — Сейчас кризис, конкуренция жёсткая… Особенно для тех, кто… ну, вы понимаете.
— У меня есть планы, Николай Викторович. Подпишите, пожалуйста, бумаги, — отрезала она.
Рассказывать этому выскочке о своих мечтах Людмила Сергеевна не собиралась. Она стояла как скала, готовая отстаивать своё решение до конца. Николай мысленно усмехнулся: «Какие у неё планы? Вязать носки внукам?» Но вслух промолчал. Потеря Людмилы Сергеевны была для него ударом — хоть он и не терпел «старую гвардию» в коллективе, её опыт не давал проектам развалиться. Молодёжь то и дело менялась, требуя высоких зарплат и особого отношения, а ветераны, вроде Людмилы, тянули всё на себе.
Осознавая, что теряет ценного сотрудника, Николай сменил тактику. Сложил руки на столе и заговорил слащаво:
— Людмила Сергеевна, подумайте. Вам будет тяжело. Сейчас все хотят молодых и амбициозных…
Она едва сдержала усмешку. «Амбициозных? Это про себя?» — подумала она, вспоминая, как на днях переделывала его отчёт, где даже формулы в Excel были перепутаны.
— Решение принято, — твёрдо сказала она. — Я ухожу.
Николай нахмурился, теряя терпение.
— Вы же разумная женщина… Не ожидал от вас такой глупости.
Людмила Сергеевна чуть не прыснула. Месяц назад он в курилке назвал её «бабкой на пенсию собирающейся» — она случайно подслушала. А теперь разумная? Какая наглость!
— Да, вы правы, — улыбнулась она. — Я неразумная. Как там вы сказали? Бабка, да? Наверное, так и есть.
Николай покраснел, но быстро взял себя в руки и холодно протянул:
— Что ж, ваше решение. Подпишу. Можете идти.
— Спасибо, — кивнула она.
— И учтите — эти две недели не отсидитесь! — пригрозил он. — За каждый косяк — вычет из зарплаты.
— Не беспокойтесь, Николай Викторович, — улыбнулась Людмила Сергеевна. — Я всегда работаю на совесть.
Её спокойствие ещё больше его разозлило.
Уже в дверях она обернулась:
— Кстати, я проверила ваш финансовый отчёт. Исправила ошибки. На этот раз перед директором не опозоритесь.
Николай вспыхнул, но ответить не успел — дверь закрылась.
Людмила Сергеевна шла по коридору, и внутри неё расплывалось тёплое чувство свободы. Решение уволиться с работы, где она провела пятнадцать лет, далось нелегко. Ещё месяц назад сама мысль об уходе казалась безумием. Но теперь она чувствовала облегчение — будто сбросила с плеч мешок с картошкой.
Работа в транспортной конторе в маленьком городке Орехово-Зуево давно превратилась в каторгу. Каждый день — одно и то же: утро начиналось с тоски, вечер заканчивался опустошением. Только выходные, когда она возилась с цветами или смотрела «Давай поженимся!», давали передышку.
Так было не всегда. Пятнадцать лет назад она горела идеями, верила, что делает важное дело. Коллектив был дружным, начальство — адекватным. Но потом пришло новое руководство — молодые, самоуверенные и… пустые, как бутылка после праздника. Унижения, бесполезные совещания и штрафы за опоздание на две минуты стали нормой.
Многие не выдержали и ушли. Людмила Сергеевна терпела — возраст, маленькая пенсия, страх начать всё с нуля… Но однажды она встретила свою бывшую коллегу, Галину.
Галя ушла из компании года три назад.
— А я теперь свой бизнес открыла! — воскорженно сообщила она. — Маникюрный салон. После развода решила — хватит жаловаться, пора действовать!
— Серьёзно? А деньги где взяла?
— Кредит взяла, подруга помогла. Рискнула!
Людмила Сергеевна слушала и думала: «А почему не я?»
Разговор с Галиной перевернул её мир. Впервые за годы она осознала — жизнь проходит, а она тратит её на ненавистную работу.
И вот — заявление написано.
Вечером Людмила Сергеевна позвонила дочери, Алине:
— Мам, ну наконец-то! — закричала та. — Я уж думала, ты там сгниешь!
— Ну что ты, — засмеялась Людмила Сергеевна. — Две недели — и я свободна.
— А что дальше?
— Пока не знаю. Но Галя предлагала своё дело начать… Может, цветы продавать?
— Мам, да это же отлично! — закричала Алина. — Если что, мы с Димкой поможем!
— Да ну вас, — замахала рукой Людмила Сергеевна. — Сама справлюсь.
Две недели отработки прошли, как в тумане. Начальство злилось, коллеги перешёптывались, но её это уже не трогало.
В последний рабочий день она выключила будильник и утром потянулась в постели, глядя на солнце за окном. Взгляд упал на её цветы — герань, фиалки, кактусыЛюдмила Сергеевна глубоко вдохнула и улыбнулась — впереди её ждала новая жизнь, где не будет ни унизительных придирок, ни бессмысленных отчётов, а только её любимые цветы и долгожданная свобода.
