– Ты ему чужая, а я – его родная мать – прошептала свекровь, обжигая взглядом

Ты ему чужая, а я мать, прошептала свекровь.

Не стоило вызывать этого врача из частной клиники, проговорила Антонина Ильинична, поправляя чёрный платок на голове. Наш районный врач хороший, всю жизнь нас лечил.

Ольга молча поставила на стол ещё одну тарелку с куличом. Гости потихоньку расходились, остались только самые близкие. Кухня казалась тесной для такого количества людей, но в зале стоял гроб, и никто не решался там сидеть.

Чего молчишь? не унималась свекровь. Денег жалко было на лечение? Триста тысяч заплатила, а толку ноль.

Антонина Ильинична, не сейчас, тихо попросила соседка тётя Люба, но та не слушала.

А когда тогда? Глаза женщины покраснели, но не от слёз, а от злости. Он же мой сын! Я его родила, вырастила, на ноги поставила! А она Она просто замуж вышла.

Ольга сжала в руках полотенце. Хотелось закричать, убежать, спрятаться, но нельзя. Сегодня хоронили Витю, и она должна держаться.

Мам, хватит, устало сказал Игорь, Витин младший брат. Сейчас не время.

А когда время? вспыхнула Антонина Ильинична. После похорон поговорим, да? Я молчу, а она командует? Это мой дом! Витя здесь родился, здесь и должен быть!

Ольга вздрогнула. Они уже неделю спорили, где проводить поминки. Свекровь настаивала на своей хрущёвке, а Ольга предлагала кафе. Но, как всегда, решила Антонина Ильинична.

Я проветрю зал, прошептала Ольга и вышла.

В зале было тихо и душно. Запах цветов и ладана смешивался с едой. Витя лежал в гробу, такой чужой в чёрном костюме. Он никогда их не носил, говорил неудобно. Любил джинсы и свитера.

Зачем ты ушёл? прошептала Ольга, подходя ближе. Как я теперь одна?

За спиной послышались шаги.

Оленька, не терзайся, сказала тётя Люба, касаясь её плеча. Он же не виноват. Болезнь проклятая.

Она говорит, я плохо лечила. Что на деньги поскупилась.

Не слушай. Горе у неё, вот и злится. Сын был единственный, свет в окошке.

А у меня разве не горе? Ольга обернулась, и тётя Люба увидела её заплаканные глаза. Двенадцать лет вместе. Двенадцать! Я за ним ухаживала, когда болел. С работы уволилась, чтобы по больницам возить.

Знаю, знаю. Хорошая ты жена была.

А она говорит чужая. Как чужая? Мы венчались, дети должны были быть

Ольга замолчала. О детях говорить было больно. Они мечтали, но не получилось. А потом Витя заболел, и стало не до того.

Из кухни доносились приглушённые голоса. Антонина Ильинична рассказывала, как Витя в детстве упал с велосипеда и сломал руку.

Сама везла его в больницу, слышался её голос. Ночью, на такси. Врач сказал: хорошо, что быстро доставили, а то бы неправильно срослось.

Ольга слушала и вспоминала, как Витя сам рассказывал эту историю, смеясь. Говорил, что мать перепугалась больше, чем он. А врач успокаивал её, а не его.

Он всегда был смелый, продолжала свекровь. В школе за малышей заступался. Драться умел. Потом в армии служил, мог офицером стать.

Ольга помнила его письма из армии. Как он скучал по домашнему борщу, по картошке с укропом. И писал о девушке Ольге, с которой познакомился перед призывом и которую хотел дождаться.

Оль, иди сюда, позвала из кухни двоюродная сестра Надя. Антонина Ильинична фотографии показывает.

На кухонном столе лежал старый альбом. Свекровь листала страницы, комментируя каждый снимок.

Вот в первом классе, показывала она. Серьёзный был. Учился хорошо, пятёрки приносил.

Ольга села рядом, глядя на детские фото мужа. Маленький Витя улыбался, обнимал плюшевого медведя, лепил куличики в песочнице.

А вот уже подрос, перелистнула страницу Антонина Ильинична. В техникуме, на слесаря учился. Золотые руки были, любую машину починит.

Да, он мне всегда с машиной помогал, тихо сказала Ольга. Никогда не ругался, если что-то ломала.

Свекровь резко посмотрела на неё.

Ну и что? Он всем помогал, не только тебе.

Повисло молчание. Надя кашлянула, попросила показать ещё фотографии.

А это после армии, Антонина Ильинична ткнула пальцем в снимок, где Витя стоял у мотоцикла в косухе. Красавец, девчонки за ним бегали.

Ольга вспомнила, как они познакомились. Он подвозил её подругу, а она случайно оказалась рядом. Витя предложил подбросить и её, всю дорогу рассказывал анекдоты. Тогда он казался ей самым обаятельным человеком на свете.

Сколько у него девушек было, вздохнула свекровь. А он ни с кем серьёзно не связывался. Говорил: рано жениться, пожить надо для себя.

Мам, зачем ты это? укоризненно сказал Игорь.

А что? Правда же. Долго холостяком был. А потом вдруг женился. Я удивилась тогда.

Ольга почувствовала, как лицо загорелось. Витя долго не решался познакомить её с матерью. Говорил, что она строгая и может не принять.

Свадьба хорошая была, миролюбиво вставила тётя Люба. Торт красивый заказывали.

Торт я заказывала, поправила Антонина Ильинична. И платье ей покупала. Своих денег у неё не было.

Я работала, тихо сказала Ольга. Просто мало платили.

Вот именно. А Витя хорошо зарабатывал. На заводе его ценили, повышали.

Ольга вспомнила, как они копили на квартиру. Считали каждую копейку. А потом он заболел, и все деньги ушли на лечение.

Он детей очень хотел, неожиданно сказала она. Говорил: вот вылечусь, и заведём малыша.

Антонина Ильинична замолчала. Потом закрыла альбом и убрала его в стол.

Пора стол накрывать, сказала она. Скоро батюшка придёт.

Когда все разошлись, Ольга осталась на кухне с Игорем. Он курил на балконе, а она мыла посуду.

Не обижайся на мать, сказал он, возвращаясь. Она его очень любила. Может, слишком.

Я понимаю, ответила Ольга, не оборачиваясь. Просто больно слышать, что я чужая.

Ты не чужая. Ты его жена. Была его женой.

Была, повторила Ольга. А теперь кто я? Вдова? Звучит так странно.

Теперь ты часть нашей семьи. Навсегда.

Но Ольга знала это не так. После похорон она вернётся в съёмную однушку, которую они с Витей снимали последние годы. Антонина Ильинична не будет звонить ей по праздникам. Не позовёт на дни рождения.

Вечером, когда гости разошлись, а батюшка отслужил панихиду, свекровь подошла к Ольге. Та сидела у гроба, держа в руках Витину фотографию.

Завтра хоронить будем, тихо сказала Антонина Ильинична. На Ваганьковском место есть, рядом с отцом.

Ольга кивнула. Они уже обсудили это утром.

И ещё свекровь замолчала. Вещи его заберёшь или мне оставить?

Не знаю. Можно потом решить?

Можно. Никуда не денутся.

Они стояли рядом, но между ними будто выросла стена. Каждая горевала по-своему, каждая считала свою боль сильнее.

Ты ему чужая, а я мать, вдруг прошептала Антонина Ильинична так тихо, что Ольга не была уверена, расслышала ли правильно.

Или, может, просто почудилось. От усталости, от горя, от этого бесконечного дня, который не хотел заканчиваться.

Ольга посмотрела на фотографию. Витя улыбался своей молодой, счастливой улыбкой. Таким он был, когда они только поженились. Тогда казалось, впереди целая жизнь.

Прости меня, прошептала она, не зная, к кому обращается к мужу или к его матери.

А за окном спускался вечер, и где-то совсем рядом начиналась другая жизнь без Вити, без его смеха, без планов и мечтаний. Жизнь, в которой нужно было научиться быть просто Ольгой, а не Витиной женой.