Не лезь в мою семью, бросил сын и удалил мой номер.
Мам, ну хватит уже! Я же взрослый мужик! Дмитрий нервно теребил шнурок от толстовки, стоя в прихожей с рюкзаком через плечо.
Куда это ты в такую погоду? На улице ливень! Галина Ивановна взглянула в окно, где по стеклу ползли жирные капли. Я же борщ сварила, твой любимый. Неужели нельзя подождать?
Мне тридцать два, мам! Тридцать два! А ты всё нянчишься, будто мне семнадцать.
Галина вздохнула, прижала к груди полотенце. Сын был прав, конечно. Но как отпустить его единственного, позднего, выстраданного? Особенно после того, как Сергей ушёл, оставив их вдвоём.
Я просто волнуюсь. Ты же сам не свой после развода с Иркой. Замкнулся. Может, поговорим?
О чём? Дмитрий натянул куртку. Всё в порядке. Иду к Сашке, футбол смотреть. Ты ж его знаешь, с пятого класса дружим.
Знаю, знаю Сашку. Хороший парень. А помнишь, как вы во дворе шалаш из коробок строили? Галина улыбнулась. Я вам туда лимонад носила и пирожки…
Мам, я опаздываю.
Он уже тянулся к двери, когда мать вдруг схватила его за рукав.
Постой! А вдруг там Наташка будет? У Сашки же жена, могут подруг позвать. Может, познакомишься с кем? Хорошей девушкой?
Боже… сын закатил глаза. Мам, отстань! Я сам разберусь.
Да я же не со зла! Хочу, чтобы ты счастлив был, семью устроил…
Галина замолчала, увидев тень на лице сына. О семье лучше не говорить. Это всё ещё больная тема.
Дмитрий хлопнул дверью. Галина осталась стоять с полотенцем в руках.
На кухне она выключила борщ. Есть одной не хотелось. Разогреет, когда вернётся. Если вернётся…
Она села на табурет, оглядела пустую кухню. Раньше тут было шумно: Сергей с газетой, Дима с уроками, она у плиты. Теперь тишина, только дождь стучит по стеклу.
Зажужжал телефон.
Алло?
Галя, это Людка. Как ты, родная? Не скучаешь?
Людмила Степановна её подруга с института, единственная, кто всё ещё звонит.
Да вот… С Димкой опять поругалась. Не знаю, как до него достучаться.
Из-за чего?
Да как всегда. Спросила, куда идёт сразу в бункер. Будто я враг.
Галочка, а ты не думала, что ему и правда тяжело? Мужику за тридцать а он с мамой…
А куда ж ему? На съёмную зарплаты не хватит, а своё жильё… Ты ж знаешь, сколько сейчас ипотека.
Знаю. Но, может, он и не рвётся, потому что у мамы удобно? Ты ж ему всё: и готовишь, и стираешь, и убираешь…
Галина хотела возразить, но поняла подруга права. Она и правда всё делала за него, как в детстве.
Но я же мать! Как не заботиться?
Забота и удушение не одно и то же. Мой Андрей в двадцать три в Питер уехал. Скучаю, но понимаю надо отпускать.
После разговора Галина долго сидела в тишине. Может, Людка права? Может, она и правда перегнула?
Дмитрий вернулся за полночь. Прошёл в комнату, даже не заглянув на кухню. Утром за завтраком молчал, уткнувшись в телефон, а она накладывала ему гречку с котлетой.
Дима, а помнишь, как мы с папой тебя в цирк водили? Ты тогда клоунов обожал, робко начала она.
Помню, буркнул он, не отрываясь от экрана.
А как ты в школу первый раз шёл, с портфелем…
Мам, к чему это?
Да так… Время-то как быстро. Вчера малыш был, а теперь мужик.
Дмитрий поднял глаза, и она увидела в них усталость.
Если я мужик, то почему со мной, как с ребёнком?
Я не…
Вчера спросила, во сколько вернусь. Потом позвонила Сашке, проверила. Думаешь, я не знал?
Галина покраснела. Действительно звонила. Просто хотела убедиться, что всё в порядке.
Я волновалась…
Мне тридцать два, мам! Я был женат, мы детей планировали. Я не подросток!
Но…
Что «но»? Думаешь, раз живу с тобой, имеешь право контролировать?
Галине стало трудно дышать. Она же не хотела плохого.
Я добра желаю…
Знаю. Но твоё добро меня душит.
Он допил чай, встал.
Сегодня не жди. Ночевать у Сашки.
А ужин? Я хотела твой любимый плов…
Без плова. Он направился к двери.
Дима, постой! Она бросилась за ним. Давай не ссориться! Я исправлюсь…
Дело не в этом. Он обернулся. Мне нужно пространство. Своя жизнь.
Но я же одна! вырвалось у неё. Папа ушёл, ты теперь…
Не знаю, мам. Но я не могу быть твоим смыслом жизни.
Дверь захлопнулась. Галина вернулась на кухню, уставилась на недоеденную гречку.
Три дня тишины. На четвёртый она набрала его номер.
Абонент недоступен.
Странно. Он никогда не выключал телефон.
Она позвонила Сашке.
Дядя Саша, это Галина Ивановна. Дима у вас?
Нет, тётя Галя. Он съехал. Квартиру снял.
Как съехал?! Почему мне не сказал?!
Не знаю. Наверное, хотел сам…
Она бросила трубку. Снял квартиру! И даже не предупредил! А если что?
Снова набрала теперь голос сообщил: «Номер не существует».
Сердце упало. Он сменил номер? И не оставил новый?
Галина примчалась к Людмиле.
Представляешь, съехал! И номер поменял! Будто я чужая!
Успокойся. Сядь, чай пей.
Какой чай?! Он же пропадёт без меня!
Галя, ему тридцать два.
Но…
Ты сама довела. Задушила заботой.
Я хотела как лучше!
Получилось как всегда. Людка налила чай. Дети не собственность. Любить значит отпускать.
А что мне делать? Я же одна!
И что? Жизнь кончилась? Посмотри на тётю Веру с третьего в шестьдесят на танцы ходит!
Людка была права, но признать это было больно.
Неделю Галина жила как в тумане. Готовила еду, которую некому есть, смотрела в стену.
В субботу утром звонок в дверь. Галина рванула открывать может, Дима?
На пороге стояла незнакомка светловолосая, в аккуратном пальто.
Здравствуйте. Вы Галина Ивановна?
Да…
Я Катя. Мы с Димой… встречаемся. Можно войти?
Галина молча пропустила её. Сердце колотилось.
Садись… Чай будешь?
Спасибо.
Они сидели за кухонным столом. Галина украдкой разглядывала девушку. Милая. Но почему Дима скрывал?
Я пришла поговорить. Думаю, Дима вам ничего не рассказывал…
Нет. Он вообще не звонит.
Я знаю. И знаю почему. Катя сложила руки. Мы хотим пожениться.
Галину будто ударило.
Пожениться… А он мне…
Боится вашей реакции. Он рассказал, как вы общались с Ирой. И как контролировали его жизнь.
Я не контролирую! Я забочусь!
Вы любите сына. Но ваша любовь… душит его.
Ты не мать! Откуда тебе знать?!
Я люблю Дим
