На семейном ужине я молча написала на салфетке одно слово и протянула сыну. Он побледнел и тут же увел жену из-за стола. Горячее еще не подали, а воздух в комнате стал густым, как сироп, пропитанный ядом.
Зинаида Аркадьевна Воропаева, хозяйка дома, с каменным лицом сложила льняную салфетку. Ее движения были точными, будто у хирурга перед операцией.
Достав перьевую ручку из сумочки, она одним росчерком вывела на белоснежной ткани:
**«Измена»**
Сергей, ее сын, машинально взял салфетку, пока его жена Алевтина смеялась, рассказывая свекру, Петру Игнатьевичу, о новом проекте на работе. Она не заметила этого безмолвного обмена.
Его пальцы сжали ткань так, что хрустнули суставы.
Лёля, мы уходим.
Голос прозвучал глухо, будто из-под земли.
Алевтина обернулась, и смех застыл у нее на губах.
Что случилось, Серёжа?
Встаём. Сейчас же.
Он не смотрел на нее. Его взгляд был прикован к матери. Зинаида Аркадьевна спокойно поправляла приборы, будто ничего не произошло.
Петр Игнатьевич откашлялся:
Да что за спешка? Хоть поужинайте Зина, что тут у вас?
Ничего, дорогой. Обычный семейный ужин, голос Зинаиды лился, как мед, скрывающий цианид.
Алевтина растерянно переводила взгляд с мужа на свекровь.
Я не понимаю Что происходит?
Сергей резко отодвинул стул.
Поймёшь позже.
Он схватил жену за руку не грубо, но властно и вывел из столовой.
Когда они ушли, Петр Игнатьевич повернулся к жене. В его глазах плескались усталость и давнее знание.
Зина. Что ты ему написала?
Зинаида Аркадьевна разгладила невидимую складку на скатерти. Подняла на мужа глаза, и в их глубине он увидел холодный, торжествующий огонь.
Правду, Петя. Всего одно слово.
Он вздохнул так она дышала перед бурей.
Какую ещё правду? Опять за своё?
В ответ она встала, подошла к дубовому бюро, всегда запертому на ключ, и достала тонкую папку.
Положила её перед мужем с почти ритуальной торжественностью.
Открой. Увидишь свою «милую невестку».
Внутри лежали фотографии. Глянцевые, профессиональные. На них Алевтина сидела в кафе с мужчиной.
Они смеялись. Он поправлял ей прядь волос.
Это что? голос Петра Игнатьевича охрип.
Доказательства. Я наняла человека. Должна же я знать, с кем живёт наш сын.
Наняла?! Ты в своём уме? Следишь за женой сына?!
Я мать. Вижу то, чего вы не замечаете, ослеплённые её улыбками.
Под фото лежали распечатки переписки. Фразы: «жду нашей встречи», «с тобой так легко», «муж ничего не заподозрит ;)» смайл висел, как виселица.
Петр Игнатьевич знал жену её талант плести интриги, её ревность к сыну. Но доказательства выглядели убедительно.
Сергей видел это?
Ему хватило одного слова, с гордостью ответила Зинаида. Он мой сын. Он мне верит.
В машине стояла тяжёлая тишина. Сергей мчал по ночному городу, а свет фонарей полосами скользил по лицу Алевтины.
Серёж, поговори со мной. Что мама тебе сказала?
Он молчал.
Останови машину! Ты меня пугаешь!
Он резко затормозил у обочины. Повернулся к ней, и она впервые увидела его лицо при свете приборной панели искажённое, чужое.
Что я должен был заподозрить, Лёль?
О чём ты?
Этот смайл. Он для меня? Чтобы я не догадался? Мать говорила, что ты слишком много времени проводишь с тем Артёмом
Алевтина вспомнила глупую переписку с коллегой. Они готовили сюрприз начальнице, а фраза была вырвана из контекста.
Сергей, это не то, что ты думаешь!
А что я должен думать?! он ударил ладонью по рулю. Мать открывает мне глаза, а я, как дурак, ничего не видел!
Дома их встретила враждебная пустота.
Он швырнул на стол смятую салфетку.
**«Измена»**
Слово висело в воздухе, как приговор.
Это ложь, прошептала она. Безумная, чудовищная ложь.
Ложь? А фото? А его руки на тебе?
Значит, были и фото. Её свекровь подготовила операцию.
Ты должен верить мне. Не ей.
Верить? он посмотрел на неё долгим взглядом. Я не знаю, кому верить. Но она моя мать. И никогда мне не лгала.
Эти слова повисли, как дым после выстрела.
Алевтина вдруг перестала плакать. Отчаяние сменилось холодом.
Она посмотрела на мужа большого, сильного, но ставшего мальчиком, слепо верящим матери.
Не лгала? Ты уверен?
Он отвел взгляд.
Не начинай.
Нет, теперь начну я.
Она взяла сумку и вышла, тихо прикрыв дверь.
В родительском доме Пётр Игнатьевич всё ещё сидел над папкой. На фото за спиной Алевтины висел календарь. Он надел очки.
17 октября. А сегодня было 21 ноября.
Зина, позвал он. Почему ты показала это только сейчас?
Она замерла.
Я ждала подходящего момента.
Чтобы ударить больнее? За ужином?
Чтобы он прозрел! Иногда нужна шоковая терапия!
Но Пётр Игнатьевич вспомнил. 17 октября он видел машину сына у игорного клуба.
А в переулке машину Зинаиды.
Она следила за сыном.
Тем временем Алевтина вошла в свою квартиру. Включила свет. Всё было на месте, но это уже не было её.
Она вспомнила тот день. Сергей не взял трубку. Позже сказал, что был на совещании. Но на фоне играла музыка.
Она открыла историю звонков. Потом приложение такси.
Всё встало на свои места.
Вот как ты играешь, Зинаида Аркадьевна, прошептала она. Что ж, сыграю и я.
Она набрала номер. Не мужа. Не свекрови.
Петра Игнатьевича.
Вам что-нибудь говорит дата 17 октября?
Пау
