Тень одиночества: возвращение сына
– А Илюшка у меня золото, – начала Ольга, стараясь держаться ровно. – Учится на отлично, пятёрки из школы как грибы несёт. Даже дрова на зиму сам нарубил, аккуратно сложил в поленницу. А вот нрав… Совсем другим стал, Наташ. То ли влюбился, то ли что. Раньше воду таскать ленился, грядки поливал кое-как. А теперь сам за всё берётся: и дрова, и огород. Потом к зеркалу подходит – стоит, расправляет плечи, руки трогает, будто готовится на соревнования по качалке.
– Ну а чему удивляться? – Наталья обмакнула сушку в чай. – Сколько ему? Пятнадцать?
– Шестнадцать скоро, – отвечала Ольга. – В колледж собрался, говорит: «Мам, выучусь, как Ваня, деньги зарабатывать буду. Фермером стану, в деревню вернусь, тебе помогать». – Она замолчала, смахнула слезу уголком платка.
– А Ваня-то твой как? Звонит хоть? – осторожно спросила Наталья, зная, как больно Ольге вспоминать о старшем.
Разговор о Ване всегда давался Ольге тяжело, будто камень на душе. Старший сын уехал в город в семнадцать. Не то чтобы рвался, но жили впроголодь. Ольга одна растила двоих – мужа не стало, когда Илье год только исполнился. Сердце подвело, и осталась она вдовой с двумя малышами.
Решила тогда Ольга, что Ване лучше попытать счастья в городе. Там её двоюродный дядя, Пётр Семёнович, на заводе работал, обещал помочь с комнатой. Собрала сыну, что могла, денег дала на первое время, проводила со слезами.
Но Ваня воспринял это как предательство. Решил, что мать его выгнала, а младшего любит больше. В городе тосковал, но потом устроился: работу нашёл, в техникум поступил. Потом с приятелем бизнес открыл – мусор вывозили. Дела пошли – машины купили, клиентов набрали. Только от семьи отдалился. Считал, что всего сам добился и никому ничего не должен.
К матери приезжал редко, с братом почти не общался – разница в возрасте да и интересы разные. Ольга переживала, но терпела. А недавно по телефону обмолвилась, что дом совсем разваливается: крыльцо шатается, веранда покосилась, краска облезла. В деревне у всех уже водопровод, душевые кабинки, а у них всё по-старинке – колодец во дворе, туалет на улице.
Ваня только фыркнул: «Ну, у тебя же мужик в доме подрастает, пусть чинит». Ольга тогда чуть не разрыдалась. И теперь не знала, что и думать.
Илья вернулся из школы, сел за стол. Ольга налила ему щей, но сама молчала, задумалась. Наталья собралась уходить:
– Оль, не забивай голову. Всё образуется, увидишь.
Через неделю зазвонил телефон. Ольга схватила трубку, сердце ёкнуло.
– Мам, это я, – голос Вани был необычно мягким. – Мы завтра приедем, ты дома после обеда будешь?
– Буду, сынок, конечно буду, – ответила Ольга, чувствуя, как слёзы накатывают.
– И Илюха пусть будет, он понадобится.
– Хорошо, сынок, – согласилась она, но внутри защемило. Что задумал Ваня? Зачем Илья?
На следующий день после обеда у дома остановился внедорожник. Ваня вышел, рядом с ним – девушка. С заднего сиденья вылезли двое парней. Ольга, стоя на крыльце, замерла.
Ваня открыл багажник, достал сумки. Девушка подошла к Ольге, улыбаясь:
– Ольга Михайловна, здравствуйте. Я Катя, – голос её звучал тепло.
Ваня подошёл, обнял мать – впервые за годы. Ольга почувствовала, как комок подступил к горлу.
– Мам, это Катя, моя невеста, – сказал он. – Прости меня, я был ослом. Катя мне мозги вправила. Сказала, что это ты сделала из меня мужчину. Благодаря тебе я учёбу закончил, работу нашёл, дело своё завёл. Ты одна нас подняла, а я… вёл себя как последний эгоист. Мам, мы с ребятами всё замерили. Привезём стройматериалы, веранду починим, воду проведём, туалет сделаем. А ты, Илюха, – он повернулся к брату, – знай, у тебя есть старший брат. Всегда был. Помнишь, как я тебя на озере плавать учил?
Илья, стоявший рядом, смущённо кивнул. Ольга смотрела на сыновей, и слёзы текли по щекам.
– Вот такие мы, мам, – улыбнулся Ваня. – Да?
Через два месяца дом не узнать. Новая веранда блестела свежей краской, крыльцо больше не скрипело. В доме появился водопровод, душ, туалет. Илья помогал брату, таскал доски, подносил инструменты. Братья, наконец, нашли общий язык, смеялись, вспоминали детство.
Ольга, глядя на них, не могла сдержать слёз. Она подошла к Ване, крепко обняла:
– Сыночек, и ты меня прости, если что не так. Думала, забыл ты нас. А ты просто повзрослел, стал самостоятельным. Настоящий мужик…
Ваня обнял её в ответ, и в этот момент Ольга почувствовала, что её семья, разорванная годами и обидой, снова стала единой. За окном шумели берёзы, а в доме пахло щами и надеждой на новую жизнь.
