За семейным ужином я молча написала одно слово на салфетке и протянула сыну. Он побледнел и тут же вывел жену из-за стола. Горячее еще не подали, а воздух в комнате уже можно было резать ножом.
Зинаида Аркадьевна Воропаева, хозяйка дома, с каменным лицом сложила льняную салфетку. Ее движения были точными и отточенными, как у хирурга перед операцией.
Она достала ручку из ридикюля. Один короткий, размашистый росчерк на белоснежной ткани. Не поднимая глаз, она пододвинула салфетку через стол сыну, Сергею.
Алина, его жена, весело рассказывала свекру, Петру Игнатьевичу, о своей работе. Она не заметила этого безмолвного обмена.
Сергей мельком глянул на салфетку. Улыбка медленно сползла с его лица, уступая место мертвенной бледности.
Он так сжал ткань в кулаке, что хрустнули суставы.
Аля, мы уходим.
Голос прозвучал глухо, будто из-под воды.
Алина обернулась, ее смех замер на губах.
Что случилось, Сережа?
Вставай. Мы. Уходим.
Он не смотрел на нее. Его взгляд был прикован к матери. Зинаида Аркадьевна спокойно поправляла столовые приборы, будто ничего не произошло.
Петр Игнатьевич откашлялся, пытаясь разрядить обстановку.
Да что за спешка? Давайте хоть поужинаем… Зина, что здесь происходит?
Ничего, дорогой. Просто семейный ужин, голос Зинаиды звучал ровно и сладко, как патока, скрывающая яд.
Алина растерянно переводила взгляд с мужа на свекровь.
Я не понимаю… Что происходит?
Сергей резко отодвинул стул.
Ты все поймешь. Позже.
Он схватил жену за руку не грубо, но властно и повел за собой из столовой.
Когда они вышли, Петр Игнатьевич обернулся к жене. В его глазах плескались изумление и усталость.
Зинаида. Что это было? Что ты ему написала?
Зинаида Аркадьевна разгладила несуществующую складку на скатерти. Она подняла глаза на мужа, и в их глубине он увидел холодное, торжествующее пламя.
Правду, Петя. Всего одно слово. Правду.
Петр Игнатьевич тяжело вздохнул этот вздох был ему слишком знаком. Так жена дышала перед бурей.
Какую еще правду, Зина? Ты снова за свое?
Она не ответила. Вместо этого молча поднялась, подошла к массивному дубовому бюро, всегда запертому на ключ, и достала тонкую папку.
Она вернулась и положила ее на стол, прямо на тарелку мужа. Движение было исполнено почти ритуальной торжественности.
Открой. Полюбуйся на свою «милую невестку».
Внутри лежали фотографии. Глянцевые, профессионально сделанные. На них Алина сидела в кафе с незнакомым мужчиной.
Они смеялись. Он бережно касался ее руки. На одном из снимков поправлял выбившуюся прядь волос. Снято было так, что жест выглядел почти интимным.
Это что? голос Петра Игнатьевича охрип.
Это? Это доказательства. Я наняла человека, Петя. Я должна была знать, с кем живет наш сын.
Она говорила так, будто совершила материнский подвиг.
Наняла?.. Ты в своем уме, Зинаида? Следить за женой собственного сына?
Я мать. Я вижу то, чего вы не замечаете, ослепленные ее фальшивой улыбкой.
Под фотографиями лежали распечатки. Переписка из соцсетей, вырванная из контекста. Фразы «жду нашей встречи», «с тобой так легко», «муж ничего не заподозрит ;)» смайлик в конце выглядел особенно ядовитым.
Петр Игнатьевич смотрел на бумаги, и в его душе боролись два чувства. Он знал свою жену ее умение плести интриги, ее патологическую ревность к сыну.
Но доказательства выглядели убедительно. Слишком убедительно.
А Сергей… он это видел?
Ему хватило одного моего слова, с гордостью ответила Зинаида. Он мой сын. Он мне верит.
В машине стояла густая, тяжёлая тишина. Сергей вцепился в руль и мчал ночным городом, а в свете фонарей мелькало бледное лицо Алины.
Сережа, поговори со мной. Что мама тебе сказала? Что она написала?
Он молчал.
Да останови ты машину! Ты меня пугаешь!
Сергей резко затормозил у обочины. Он повернулся к ней, и она впервые увидела его лицо при свете приборной панели. Искаженное, чужое.
Что я должен был заподозрить, Аля?
Что?.. О чем ты?
Этот смайлик в конце. Он был для меня? Чтобы я ничего не заподозрил? Мать говорила, что ты слишком много времени проводишь с этим Всеволодом…
Алина застыла. Она вспомнила ту глупую переписку с коллегой. Они готовили сюрприз на юбилей начальницы, и фраза была вырвана из шутливого обсуждения, как спрятать подарок в офисе.
Сережа, это не то, что ты думаешь! Это же просто…
А что я должен думать?! он ударил ладонью по рулю. Моя мать открывает мне глаза, а я, как последний дурак, ничего не вижу!
Они приехали домой. Квартира, утром казавшаяся уютной, теперь встретила их враждебной пустотой.
Алина попыталась подойти, обнять его, но он отшатнулся, будто от огня.
Не трогай меня.
Он бросил на журнальный столик скомканную салфетку. Она медленно развернулась.
Одно слово, выведенное изящным материнским почерком.
**Измена.**
Алина смотрела на это слово, и мир вокруг начал крошиться. Это было не просто обвинение. Это был приговор без суда.
Это ложь, прошептала она. Страшная, безумная ложь.
Сергей горько усмехнулся.
Ложь? А фотографии в кафе тоже ложь? А то, как он тебя касается?
Значит, были и фотографии. Пазл сложился в уродливую картину. Ее свекровь не просто оговорила ее. Она подготовила операцию.
Сережа, ты должен верить мне. Не ей, а мне, в ее голосе звучало отчаянное моление.
Верить? он посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом. А я не знаю, кому верить. Но она моя мать. И она никогда мне не лгала.
Эти последние слова повисли в воздухе,
