10октября, 2025г.
Звонок в дверь прервал мой разбор старых снимков. Я, Илья, оторвался от полок, где хранились детские фотографии, и пошёл открывать.
Кто там? крикнул я, подойдя к двери.
Открой, сынок, это я! раздался бодрый голос матери, Татьяна Петровна, звучавший моложе её лет.
Я отпираю замок, и в квартиру входит Татьяна Петровна в безупречно отутюженном темносинем пальто, с белым шарфом и аккуратной прической. Шестьдесят пять лет, а морщин на лице почти нет.
Мама, что случилось? Мы же виделись три дня назад, я поправил волосы, пытаясь успокоиться.
А что, нужно обязательно чтото случаться, чтобы навестить свою дочь? прошлась она по комнате, оглядываясь как хозяйка. Перебираешь фотографии? Что за коробки? Неужели переезжаешь?
Я вздохнул. Планировал рассказать ей о переезде чуть позже, когда всё будет окончательно решено.
Да, мне предложили перевод в Новосибирск с повышением, сказал я.
В Новосибирск? нахмурилась Татьяна Петровна. А как же Константин с детьми? Ты же знаешь, что Аграфена с Павлом без тебя не справятся. Кто будет забирать их из школы, когда Константин на работе?
Я поджал губы. Мама волновалась не о своей скуке, а о том, кто будет помогать старшему сыну.
Константин справится сам. У него есть жена, а если понадобится, наймёт няню он хорошо зарабатывает, ответил я, делая вид, что ищу чтото в коробке с фотографиями.
И что ты говоришь! воскликнула Татьяна Петровна, размахивая руками. Какая няня заменит тётю? Дети меня обожают. И куда ты одна поедешь? Тебе уже не двадцать, чтобы прыгать с места на место.
Мне тридцать семь, мама, не девяносто, раздражение в голосе усиливалось. И я еду. Решение принято.
Тётя опустилась в кресло, закрыв лицо руками.
За что мне такое наказание Отец не дожил, а ты меня бросаешь
Я закрыл глаза и посчитал до десяти, как учила меня мать в детстве, чтобы успокоить эмоции.
Мама, давай я сделаю чай, и поговорим спокойно, предложил я, пытаясь разрядить обстановку.
Какой ещё чай! возмутилась она. У меня сердце не на месте, а ты чай предлагаешь Ты думала, как это отразится на Константине? Он уже так загружен, чтобы обеспечить семью
А обо мне ктонибудь думает? тихо спросила я, но мать, погрязшая в плаче, не услышала.
Тётя начала перечёвывать, как всё будет без меня: «Кто будет забирать детей по средам, когда у Насти фитнес? Кто будет сидеть с ними, когда Константин с женой пойдёт в театр?»
Я вспомнил, как однажды отпросился с работы, чтобы посидеть с племянниками, пока Константин с Настей отмечали годовщину свадьбы в ресторане. Я отменил свидание, которое едва успела организовать подруга. Поздно вечером позвонила мама.
Светик, всё в порядке? Константин сказал, что могут задержаться.
Всё хорошо, дети спят. А где они?
Настя уже домой поехала, а Константин к друзьям заскочил. Он так редко отдыхает, пусть развеется.
Эти слова оставили осадок. Я отказался от личной жизни, чтобы брат мог «развеяться», а его жена отдохнуть от детей.
Мама, твёрдо сказал я, прерывая её плач, я уезжаю через две недели. И это не обсуждается.
Тётя поджала губы, встала и сказала:
Позвони Константину сама и объясни, что бросаешь его и детей.
Я никого не бросаю! воскликнул я. Я просто хочу жить своей жизнью!
В твоём возрасте уже поздно чтото начинать, отрезала она, направляясь к двери. Но раз ты решила, что карьера важнее семьи, вольна тебе. Только потом не жалуйся, что одна осталась.
Дверь захлопнулась. Я упал на пол среди коробок и заплакал, как не плакал уже давно.
Через несколько дней я пришёл в офис крупной строительной компании. Руководитель отдела кадров, худой мужчина с проницательным взглядом, внимательно рассматривал моё резюме.
Впечатляет, Илья Сергеевич. Такие специалисты нам нужны. Когда сможете приступить?
Через месяц, ответил я. Нужно закончить дела на прежнем месте и обустроиться в Новосибирске.
Разумно. С жильём уже определились?
Пока снял квартиру, потом подумаю о покупке.
Он кивнул и протянул руку:
Добро пожаловать в команду!
Выйдя из офиса, я вдохнул холодный сибирский воздух. Новосибирск встретил меня снегом и бодрящим морозом. После слякотного ноября в Томске такая погода казалась подарком. На душе стало легче, хотя расставание с семьёй оказалось тяжёлым.
Константин, узнав о моём переезде, устроил истерику.
Ты не можешь так с нами поступать! кричал он, размахивая руками по кухне. Мы же семья! Мама уже не молода, дети привыкли к тебе! Ты эгоистка!
Я слушал молча, вспоминая, как в детстве восхищался им старшим братом, опорой. Он всегда был маминым любимчиком, а я, с моими неудачными браками, оставалась в тени. И вдруг понял, что за тридцать семь лет я никогда не слышала, чтобы
