Я, Геннадий Петрович Смирнов, сидел в гостиной, когда Злата Петровна воскликнула и бросила газету в сторону.
Да что ты себе позволяешь?! Я всю жизнь для тебя а ты?! я схватил журнал, встал с дивана, лицо раскраснелось от гнева.
Что я? Скажи, пожалуйста, что я? Злата скрестила руки на груди. Тридцать лет терплю твои отговорки, бесконечные «я устал» и «нужен отдых»! Знаешь, сколько я сделала для тебя и твоей карьеры? А ты хоть раз интересовался, как у меня дела? Когда в последний раз спрашивал, что у меня на сердце?
При чём тут это?! вспылил я. Я говорю о конкретной ситуации! Ты обещала присмотреть за внучкой, а сама ушла на репетицию хора! И что мне делать? Отменять важную встречу?
А почему бы и нет? Поставь хотя бы раз семью выше работы! в голосе Златы прозвучали слёзы. И, кстати, я не «ушла» на хор. Я предупреждала тебя об этом ещё неделю назад, но ты, как обычно, прошёл мимо.
Я отмахнулся, отвернулся к окну. Тридцать лет брака научили нас ссориться на повышенных тонах, не доходя до открытой драки. Это был наш странный компромисс между накопившимся раздражением и нежеланием разрушать то, что строилось годами.
Что ты там увидел за окном? поддразнила меня Злата. Очередную отговорку?
Отстань, пробурчал я, будто отряхивая невидимую руку. Твой голос уже голову раскалывает.
Она молча смотрела на мою спину: высокий, подтянутый, с широкими плечами и лёгкой сединой на висках именно так я её полюбил тридцать лет назад. И всё тот же, лишь морщин прибавилось, а характер стал ещё более невыносимым.
Знаешь что, тихо произнесла она, думаю, нам обоим надо отдохнуть друг от друга.
Я резко обернулся:
Что ты имеешь в виду?
Но Злата уже вышла из комнаты. Я услышал, как хлопнула дверь спальни, а затем зазвенели ящики комода.
Собирает вещи? пробежало в голове. Да ладно, это же Злата! Куда она пойдёт?
Уверенный в мимолётности женского гнева, я вернулся к газете. «Проворчит и успокоится», подумал я, погружаясь в статью о повышении пенсионного возраста.
Полчаса спустя, когда шум в спальне стих, я решил, что буря прошла. Но в прихожей раздался стук каблуков и звон ключей. Я поднял голову от газеты и увидел Злату с небольшим чемоданом.
Куда это собралась? спросил я, чувствуя нотки неуверенности.
К Людмиле, коротко ответила она, назвав свою давнюю подругу. Поживу у неё пару дней, может, и дольше. Пока не знаю.
Перестань дурить, отложил я газету и встал. Подумаешь, поссорились. С кем не бывает?
Дело не в ссоре, Гена, вздохнула она. Дело в том, что я устала. Просто устала. От рутины, от невнимания, от того, что мы живём как соседи по квартире, а не как муж и жена.
Что за глупости? попытался пошутить я. Какие соседи? Мы же спим в одной постели!
И это всё, что от нас осталось, грустно усмехнулась она. Спать в одной постели, даже не разговаривая перед сном.
Я растерялся. Такая она мне незнакома спокойная, решительная, говорящая неприятные вещи без крика и слёз.
Злата, давай поговорим, сделал я шаг к ней. Сядем, обсудим всё…
Нет, Гена, покачала она головой. Сначала мне нужно побыть одной, разобраться в себе. А потом уже решать, что делать дальше.
Что значит «что делать дальше»? в моём голосе прозвучала паника. Мы же муж и жена! У нас дочь, внучка…
Которых ты почти не видишь, потому что вечно занят, мягко напомнила она. А я больше не хочу одна всё тянуть.
Она повернулась к двери, и я впервые заметил, как устало опущены её плечи, как поникла когдато гордо поднятая голова. В тот момент мне стало понастоящему страшно.
Злата, не уходи, почти умолял я. Давай поговорим. Я всё понял, правда. Я буду больше внимания уделять тебе, семье
Нет, Гена, она покачала головой. Сейчас ты испугался, поэтому так говоришь. Но через неделю всё вернётся на круги своя. Мне нужно время.
Она вышла, закрыв за собой дверь. Я остался посреди прихожей, не веря в произошедшее. Впервые за долгие годы жена просто взяла и ушла без скандала, без угроз, без обещаний вернуться к ужину.
Подойдя к окну, я увидел, как она садится в такси. Не оглядываясь, не помахав рукой просто закрыла дверцу, и машина тронулась, унося её в неизвестность.
«Вернётся, подумал я, отходя от окна. Куда она денется? У нас же вся жизнь вместе».
Но в глубине души клокотало тревожное чувство. Злата держалась слишком спокойно, как будто действительно всё решила.
Вечер тянулся бесконечно. Я включил телевизор, но не мог сосредоточиться. Мысли постоянно возвращались к утреннему разговору. Был ли я действительно так невнимателен? Когда мы в последний раз выбирались куданибудь вместе? Разговаривали не о бытовом, а подушевному?
Ужин в одиночестве оказался невыносимо тосклив. Я сварил себе макароны, поковырял их вилкой и оставил тарелку. Аппетита не было. Взял телефон и набрал номер жены. Длинные гудки, и наконец её голос:
Да, Гена.
Как ты? спросил я, стараясь звучать непринуждённо.
Нормально, коротко ответила она. У Людмилы уютно.
Может, всётаки вернёшься? осторожно спросил я. Поговорим спокойно, без криков…
Нет, твёрдо сказала она. Мне нужно время, я же сказала.
Сколько? в моём голосе прозвучало раздражение. Неделя
