Золотая клетка, или как я потеряла себя в браке
Когда я впервые открыла глаза, мать назвала меня Златой. Она верила, что имя будет светлым, радостным, что её дочурка будет вечно улыбаться, счастлива и любимой. Никто тогда не предвидел, что со временем улыбка станет редким гостем, а счастье лишь блеск для чужих глаз.
Всё началось, когда я встретила Его. Игоря. Высокий, статный, с голосом, будто отзвуки колокольчиков, и взглядом, от которого в животе таяли летучие огоньки. Он был тем идеалом, который я нарисовала в своих детских мечтах о спутнике жизни. Я не увидела, как под этой внешней уверенностью прятался ледяной контроль, как за галантными жестами скрывалась железная воля. Я влюбилась глупо, юно, с широко раскрытыми глазами и наивным сердцем.
Мы поженились стремительно, как будто в сонном городе Москварека уже поджидала наш корабль. Я тогда думала, что если мужчина тебя любит, он бросается в омут брака. Как же я ошибалась Он действительно хотел сделать меня «своей» во всех смыслах: своей, подчинённой, послушной.
Сначала всё казалось сказкой: рестораны, поездки в Сочи зимой, на Кольский полуостров летом, дорогие подарки, вечеринки в загородных коттеджах его друзей. С виду идиллия, зависть подруг, лайки в соцсетях. А внутри пустота, потому что за блеском я всё больше теряла себя.
Решения принимались без меня. Он выбирал, в какой кофейне пить утренний чай, что будет на обед, как проведём выходные. Но даже это было лишь полбеды. Главное он решал, как мне выглядеть, в какие платья надевать, какую прическу делать, даже каким тоном произносить слова.
Дорогая, это платье слишком простое, не позорь меня.
Зачем тебе снова джинсы? Женщина должна быть женственной.
Ты не на заводе работаешь, чтобы в футболке ходить.
Я пыталась шутить, уговаривать, но каждый раз наталкивалась на холодную стену. Он не кричал, не бил, просто смотрел на меня, как на ошибку. И стыд охватывал меня. Я хотела быть хорошей, старалась, и незаметно исчезала в его образе.
Худшее случилось, когда я заговорила о ребёнке. Мне тридцать, я давно чувствовала жажду материнства. Но его ответ вздрогнул меня:
Зачем нам ребёнок? Мне хватает тебя. Я тебя люблю. Не хочу, чтобы ктото вмешивался в наш мир.
Любит А я была пленницей. Он не хотел делить свою любовь, хотел монополию. Ему было не нужно, чтобы я становилась мамой; он хотел, чтобы я была лишь женой удобной, красивой, послушной.
Я всё чаще ловила себя за тем, что задыхаюсь. Несмотря на комфорт и блеск, я не была свободна. Каждый мой шаг под его контролем, каждый взгляд под его наблюдением. Мне нельзя желать своего, чувствовать иначе. Я могла быть лишь «его».
Однажды я решилась говорить серьёзно: хочу детей, устала быть куклой в мраморном доме. Он молча слушал, потом обнял и сказал, что всё лишь мои фантазии, что всё у нас хорошо, что я его счастье, его сокровище, а ребёнок отнимет это сокровище.
Слушать его было страшно. В его голосе не было гнева, а лишь фанатичная решимость, будто он имел право решать за двоих. Я была его вещью, с любовью, но вещью.
С тех пор я замолчала о семье. Но страх, что останусь навсегда заложницей этой любви, не отпускает. Мне тридцать два, я всё ещё хочу ребёнка, хочу семью, где могу дышать, где меня слышат, где моё мнение считается, где я нужна не как картина, а как человек.
Пишу вам, потому что не знаю, как быть. Я всё ещё люблю его. Или, может, люблю того, кем он был в начале, или тем, кем я его представляла. Не знаю. Но точно чувствую: если всё продолжится, я сломаюсь, перестану существовать как личность.
Скажите как объяснить мужчине, что любовь не золотая клетка? Что семья не диктат, а союз? Что я не обязана выбирать между «любить» и «жить»? Как говорить, если он слышит лишь себя?
Я не хочу уходить, но жить так больше не могу.
