Меня зовут Анастасия Соколова, и живу я в маленьком городке под Тулой, где осенний воздух пропитан ароматом опавшей листвы и дымом из печных труб. Тот вечер был странным ветер шептал за окном, срывая последние золотые листья с берёз. Я держала в руках чашку чая, а в голове звенели слова моей свекрови, Галины, брошенные сегодня за столом моей дочке, Даше. «Ну и торт ни красоты, ни вкуса», бросила она, словно камешек в тихую воду. Даше только исполнилось двенадцать, и она, сияя от счастья, сама испекла этот торт, украсив его розовыми кремовыми розами. Но слова бабушки раздавили её, как осенний лист под сапогом я видела, как она кусала губы, чтобы не заплакать.
Галина всегда была как зимний ветер резкая, пронизывающая. Но сегодня её слова вонзились в сердце глубже, чем когда-либо. В кухне, где ещё витал сладкий запах ванили, я чувствовала, как гнев и боль сплетаются в один клубок. Нет, я не позволю этому так просто сойти с рук. Если она ранила мою девочку, я найду способ заставить её почувствовать то же самое.
На следующий день небо хмурилось, словно зеркало моего настроения. Даша молча собралась в школу, даже не притронувшись к блинам. Её опущенные ресницы говорили больше любых слов боль ещё не ушла. Я позвонила мужу, Дмитрию, на работу. «Дима, прошептала я, надо поговорить о вчерашнем». «Опять мама?» вздохнул он. «Она раздавила Дашу!» голос мой дрогнул. «Она всегда такая» начал он, но я перебила: «Так нельзя!» Он пообещал поговорить, но я знала это ничего не изменит. Галина не признаёт ошибок.
Я задумалась: что скрывается за её словами? Может, она злится на меня? Или её гложет что-то другое? Позвонив подруге Марине, я выложила все, как на духу. «А может, она просто боится, что вы её заменяете?» предположила та. Вечером Дима вернулся с пустыми руками Галина лишь отмахнулась: «Вы всё драматизируете». Даша сидела в комнате, делая вид, что учится, но я видела её мысли далеко.
Тогда я решилась на хитрость, которая заставит Галину прочувствовать каждое её слово. Я пригласила её на ужин, упомянув, что Даша испечёт торт. «Ладно», буркнула она, и я поняла: она уже настроена критиковать. В день ужина в доме пахло корицей и мёдом. Даша старалась изо всех сил торт вышел воздушным, с лёгкой кислинкой лимона. Когда мы сели за стол, Галина фыркнула: «Опять эксперименты?» Даша дрожащей рукой протянула ей кусочек. Свекровь откусила и её лицо вдруг исказилось. Сперва презрение, потом удивление, а затем растерянность.
Я встала и достала из буфета второй торт точную копию её «знаменитого» медовика, который она всегда ставила нам в пример. «Это тебе, сказала я. Мы с Дашей вспомнили твой рецепт». Она побледнела, узнав своё же блюдо. Попробовав оба торта, она замерла. Наш оказался лучше. В комнате повисла тишина. «Я голос её дрогнул. Возможно, я погорячилась». Потом она посмотрела на Дашу и тихо добавила: «Прости, солнышко. Я я просто испугалась, что стану ненужной».
Даша улыбнулась сначала неуверенно, потом теплее. Напряжение растаяло, как снег в марте. «Ничего, бабуля, прошептала она. Я просто хотела, чтобы тебе понравилось». Галина потянулась и нежно коснулась её руки. «Понравилось», сказала она так тихо, что я еле расслышала.
Мой план сработал. Галина поняла, что слова могут ранить. Ветер за окном вдруг стих, и в доме стало теплее. Её колкости могли нас разъединить, но благодаря Дашиному торту и моей хитрости мы нашли общий язык. В тот вечер я почувствовала не только вкус сладкого, но и сладость примирения. Галина больше не смотрела свысока в её глазах мелькнуло что-то новое. И я поняла: иногда даже самые горькие слова можно превратить в мёд, если добавить немного любви.
