Светлана захлопнула чемодан, отнесла его в прихожую и перед тем как одеться и уйти, решила проверить, не забыла ли чего.
Обойдя комнаты и окинув взглядом свою – вернее, уже не свою – квартиру, она зашла на кухню. Прислонившись к дверному косяку, она вдруг ярко вспомнила, как они впервые ужинали за этим столом. Тогда Дмитрий впервые привел её к себе, чтобы познакомить с матерью. В тот вечер внутри у неё бушевал вихрь страха, желания и любви к Диме, как она его тогда называла. Боялась не понравиться его маме, но ещё сильнее – чтобы этого не случилось.
И страх оказался напрасным. У Дмитрия была добрая мать. Татьяна Васильевна приняла Свету как родную и, когда они с Димой поженились, всегда её поддерживала, даже если что-то не получалось. А поначалу у Светки действительно ничего не выходило. Татьяна Васильевна научила её готовить любимые блюда сына, потому что Света умела разве что разогреть полуфабрикаты. В детдоме её этому не учили.
Да, Светлана была из детдома. Не с рождения – по воле судьбы. Её родители работали хирургами в одной больнице. Однажды им позвонил друг из районной больницы: срочно требовалась операция, пациента нельзя было перевозить, а своего хирурга не было. Они поехали вдвоём. Операция прошла успешно, но на обратной дороге их машину протаранил пьяный водитель грузовика. Отец погиб сразу, мать – по дороге в больницу.
Светке было пять лет. Ещё пять она прожила с бабушкой, которая с каждым годом слабела – смерть сына и невестки подкосила её. Однажды утром она не проснулась. Других родственников не было – девочку забрали в детдом.
Попала она не в самое лучшее место, но, вопреки всему, не пошла по кривой дорожке, как многие из её сверстниц. После выпуска хотела вернуться в родительскую квартиру, но оказалось, что там давно живут чужие люди. Попыталась добиться справедливости, но то ли не хватило знаний, то ли всё было слишком запутано – в итоге осталась на улице.
И тогда она встретила Дмитрия. Он помог ей устроиться на работу, снять комнату у одной старушки, а потом начал ухаживать. Через три месяца они поженились. Жили в его трёхкомнатной квартире вместе с матерью, но Татьяна Васильевна полюбила Свету как дочь, и та отвечала ей тем же.
А год назад Татьяна Васильевна умерла – врачи обнаружили неизлечимый рак, и она сгорела за считанные месяцы.
С тех пор Дима словно подменился. Запил, начал пропадать ночами. А вчера Света увидела, как он обнимает какую-то девушку возле подъезда. Не стала подходить сразу, решила поговорить вечером, но он не пришёл домой. И вот утром, после бессонной ночи, она собрала вещи. Делить было нечего – детей у них не было. Как оказалось, Света не могла родить.
Она ещё могла бы стоять и вспоминать их с Димой жизнь, но из прихожей раздался грязный мат. Света вздрогнула: не успела уйти. Теперь разборок не избежать.
Выйдя в коридор, она увидела еле стоящего на ногах Дмитрия и ту самую девку, которую он вчера обнимал. Та, на удивление, была почти трезва.
Увидев жену, Дима только рявкнул:
— Чего уставилась? Ик! Собирай свои пожитки и вали отсюда, пустышка! Теперь со мной Верка будет жить… Ик… Она мне детей родит, не то что ты.
В груди у Светы так сжалось, что стало трудно дышать. Она едва не упала, но, собрав волю в кулак, оперлась о стену.
— Не переживай, уже ухожу. Вещи собрала.
— Молодец. Пять минут – и чтобы тебя тут не было.
Свете хотелось крикнуть: «Что ты с собой делаешь, дурак? Мать в гробу перевернулась!» Но она промолчала, взяла чемодан и сумочку и вышла – из квартиры, которая стала ей родной, из жизни, которая когда-то складывалась так хорошо.
Обойдя Димку с его подружкой, она вышла на площадку и тихо прикрыла дверь. И когда та почти захлопнулась, услышала его голос:
— Пойдём, Верка, детей делать будем.
Она зажмурилась, сдерживая слёзы. Постояла минуту, опустив чемодан на пол, потом взяла его и пошла к лифту.
Во дворе её ждало такси. Сев в машину, она услышала вопрос водителя:
— Куда едем?
А правда, куда? Она даже не подумала об этом. И тут вспомнила ту старушку, у которой когда-то снимала комнату. Прошло всего восемь лет – может, та ещё жива?
Назвала адрес. По дороге слёзы катились сами, но к приезду она кое-как успокоилась, расплатилась и вышла.
У подъезда на лавочке сидела та самая бабушка.
— Света? — окликнула её Анна Семёновна и, увидев заплаканное лицо, встала. — Что случилось, дитятко?
Не выдержав тёплого голоса, Света разрыдалась.
— Ну что ты, что ты… Идём, идём.
Анна Семёновна подтолкнула её в подъезд. Поднимаясь по лестнице, Света пыталась унять слёзы, но они не останавливались.
В квартире старушка налила чаю.
— Пей. А теперь рассказывай.
Света, сдерживая рыдания, всё рассказала.
— И что теперь делать? — спросила Анна Семёновна.
— Развод. Пусть живёт, как хочет.
— Значит, не любишь больше?
— Люблю! Но…
— Никаких «но»! Если любишь – борись. Он же не всегда таким был.
— Сам захотел так жить!
— А может, и не хотел. Вспомни, с чего всё началось.
— После смерти мамы. Сначала по стопке перед обедом, потом больше… Потом нашёл собутыльников. А потом эта Верка появилась. Вчера я видела, как он её обнимал. Решила поговорить вечером, но он не пришёл. А сегодня привёл её домой и выгнал меня.
Анна Семёновна задумалась.
— Ладно. Пойдём к одной моей знакомой. Она разберётся.
Через двадцать минут они звонили в дверь квартиры в старом двухэтажном доме. Дверь открыла пожилая женщина.
— Проходите. Я вас ждала.
Света удивилась, но та, не глядя, добавила:
— Дверь закройте.
Она провела их в комнату с круглым столом посередине.
— Анна Семёновна, садись на диван. А ты, девочка, к столу.
Сама се
