Вера Антоновна звучно хлопнула дверью, едва не задев нос Насти.
«Мы же семья, Анастасия! Все трудности должны преодолевать вместе! Разводиться — это что за блажь?!» — визгливо кричала свекровь, сверкая глазами.
«Илюша таких девушек мог выбирать — красавиц, умниц! А выбрал тебя! На свадьбе сияла, как медный самовар, а теперь при первых же трудностях — хвост поджала! Кому ты такая нужна?!» — вторила ей золовка Юлия, скрестив руки.
«До свидания. Или, лучше сказать — прощайте!» — Настя резко захлопнула дверь.
«Неблагодарная! Матери мужа в лицо дверью хлопать! Да кто так делает?!» — крики Веры Антоновны глухо доносились из-за двери, словно из далёкого колодца.
Девушка повернула ключ, прислонилась спиной к стене. В подъезде заскрипел лифт, и ещё одно ядовитое «неблагодарная» пролетело мимо, уже едва слышное.
«Господи, за что мне их благодарить?.. Бабушка, как же мне без тебя одиноко…» — прошептала Настя, и слёзы покатились по щекам.
В тяжёлые минуты она всегда вспоминала бабушку — единственного родного человека, который у неё был. И сейчас, сидя в полумраке прихожей, она закрыла глаза, пытаясь представить её лицо…
***
«Бабушка, перестань, не плачь! Ты же ещё молодая, красивая! Поправишься обязательно! Вот полежишь в больнице, подлечишься, а я к твоей выписке квартиру уберу, твой любимый медовик испеку…» — Настя сжимала морщинистую ладонь Анны Архиповны, стараясь не расплакаться самой.
«Настенька, родная моя… Я не за себя, за тебя страдаю. Как ты одна-то…» — старушка снова расплакалась.
«Ты поправишься, бабуля! Не неси чепухи!» — Настя глотала ком в горле.
«Эх, пожить бы ещё годика два-три, замуж тебя выдать за хорошего человека… В семью надёжную. А то совсем одна останешься…»
«Я не тороплюсь замуж, бабушка. Ты ещё поживёшь, на свадьбе моей попляшешь!» — Настя улыбалась, но голос дрожал.
В палату вошла медсестра.
«Анна Архиповна, ну что это за слезы? Сейчас укольчик сделаем — поспите, отдохнёте».
Через пару минут бабушка уснула.
«Девушка, идите домой. Вторую ночь здесь дежурить нельзя. Вы и так измучились. Идите, поспите, утром вернётесь».
Настя вышла на улицу, хотя сердце рвалось обратно. Вчера врач сказал прямо — болезнь прогрессирует. Операция возможна, но риск огромный: возраст, слабое сердце…
На улице ласково светило майское солнце. Домой идти не хотелось. Настя купила «Лакомку» в киоске, села на скамейку у набережной. Мысли о бабушкиной болезни отступили ненадолго.
«А вдруг она и правда поправится?» — подумала Настя. Врачи ведь тоже ошибаются. Бабушка всегда учила верить в лучшее…
…»Бабушка, завтра контрольная! Я так боюсь!» — одиннадцатилетняя Настя крутила в руках учебник.
«Настенька, да ты у меня умница! Чего бояться-то? Верь в себя!»
…»Бабушка, вдруг не поступлю?» — восемнадцатилетняя Настя грызла карандаш.
«Поступишь! Ты же у меня золотая!»
Настя поступила, окончила с красным дипломом, устроилась на хорошую работу. Жить стало легче. Только здоровье бабушки подвело…
«Может, и правда всё будет хорошо? Главное — верить…» — Настя встала и пошла домой.
…Утром она пришла в больницу с контейнером домашней еды.
«Я к Веселовой Анне Архиповне. Можно?»
«Подождите…»
Через минуту Настя стояла на крыльце, рыдая в ладонь. Бабушки не стало. Шёл мелкий, назойливый дождь…
«Вот и всё, бабуля. Теперь ничего хорошего уже не будет…»
…Лето пролетело, за ним осень, зима. Настя реже приходила на кладбище, но тоска не утихала.
«Насть, хватит киснуть! Все там будем!» — Марина, коллега, хлопнула её по плечу.
«Ты не понимаешь… Она была мне как мать».
«Понимаю! Но жить-то надо. Пошли сегодня в клуб? Виталька с друзьями будет — там один парень, Илья…»
Настя согласилась без энтузиазма.
«Знакомься — Настя, Илюха!»
Илья понравился сразу — видный, обходительный. Через два года они поженились.
«Илюш, может, съездим куда-нибудь? Бабушка мечтала, чтоб мы путешествовали…»
«Обязательно. Вот ремонт доделаем, денег скопим…»
«Какой ремонт?»
«Юльке помогаю… Кредит взял…»
Квартиру Юли отремонтировали на славу. Потом у неё появилась новая машина. А через пару месяцев Насте позвонили из банка — долги, просрочки…
«Илья, что происходит?!»
«На Юлину машину кредит взял… И карту ради них использовал… Думал, заказов много будет, а тут затишье…»
«Три кредита мы не потянем!»
«Мама предлагает нашу квартиру сдавать, а нам к ней переехать».
«Нет. Пусть Юля свою сдаёт».
На следующий день начался ад.
«Бабкину квартиру жалко?! В наше время с родителями жили — и ничего!» — орала свекровь.
«Почему Юля не может свою сдать? Ремонт испортят? А у нас что — хлам?»
«Я никуда не перееду!»
Звонки из банка участились. Илья начал пить.
«Ты опять пьяный!»
«Имею право! Ты бы помогла — квартиру сдали бы, а тебе своих родных жалко!»
«Предложи Юле её сдать!»
«Надоели!»
Илья ушёл и не вернулся. Утром сказал, что ночевал у матери. Потом это повторилось. Настя подала на развод.
Однажды утром в дверь ломились, будто вышибали. Это были свекровь и Юля.
«Семья должна проблемы вместе решать! Разводиться — это как?!»
«За Илюшей такие девушки бегали! А он тебя выбрал! А ты при первых же трудностях — хвост трубой!»
«Прощайте!»
Через месяц развод был оформлен. Настя плакала, но понемногу училась жить заново.
…Она сидела на кладбищенской скамейке, когда почувствовала чей-то взгляд. Оборачивается — ИльяОн стоял с опущенной головой, а в руках держал букет её любимых пионов — точно такой же, какой когда-то дарил на их первое свидание.
