Тайная встреча на старом погосте
Холодным осенним утром Ольга и её двоюродная сестра Татьяна отправились на забытое Богом кладбище под Рязанью, чтобы навестить родные могилы. Туман, словно седое покрывало, окутывал почерневшие от времени памятники, а крики ворон лишь усиливали ощущение таинственности. В маленькой церквушке, где воздух был пропитан воском и ладаном, женщины поставили свечи за упокой, а Татьяна впервые написала записку за свою покойную бабушку Пелагею. Затем они отправились к родительским могилам — убрали пожухлую листву, вымыли надгробия и поставили скромные астры в жестяные банки.
— Ну что, Таня, пойдём поищем могилу твоей бабушки Пелагеи? — предложила Ольга, кутаясь в платок.
— Пойдём, — беззвучно ответила Татьяна, чувствуя, как сердце сжимается от смутного предчувствия.
Они брели меж старых захоронений, где время стёрло надписи, а берёзы склонились под грузом лет. Вдруг Ольга остановилась у скромного памятника.
— Вот она, Таня! Пелагея Фёдоровна, — прошептала Ольга, протирая портрет. — Смотри, кто-то уже прибирался здесь. Странно, правда?
— Вы к Пелагее Фёдоровне? — раздался за спиной низкий голос.
Ольга резко обернулась и остолбенела. В глазах её мелькнул ужас: «Не может быть!»
— А ещё у вас был большой сад, — продолжал незнакомец, будто не замечая их смятения. — Бабушка пускала нас туда за ягодами. Малина слаще мёда была, вишни — с кулак, а белой малины ни у кого в округе не водилось. Пелагея Фёдоровна всех ребятишек угощала… Потом ты родилась, Таня, а её вскоре не стало. Чаю желаете?
Ольга недоумённо взглянула на сестру, застывшую, словно изваяние.
— Таня, ты как? — спросила она, наливая чай в потрёпанные кружки.
— Всё в порядке, наливай, — ответила Татьяна, но голос её дрожал.
После смерти мужа Татьяна стала чаще видеться с Ольгой. Дочь жила далеко, и душа рвалась к родному теплу. О бабушке Пелагее, отцовской матери, она почти ничего не знала. Дом детства помнился смутно — их переселили из старой избы, когда Тане не было и пяти. Мать, Антонина, ненавидела тот дом и до конца дней корила свекровь за то, что та не хотела появления внучки.
— Пелагея Фёдоровна была доброй, — задумчиво сказала Ольга. — Твой отец, Василий, — младшенький, её душа. Старшие дети разъехались кто куда: кто в Сибирь подался, кто в Москву. Внуков она почти не знала. А Василий всегда при ней был.
Сначала Пелагея и слышать не хотела о его женитьбе. Говорила: «Живи для себя, сынок». Василий и не торопился — видно, судьба не стучалась. Но когда ему было под сорок, он встретил твою мать, Антонину. Она гостила у сестры, а он — влюбился как мальчишка. Антонина была хрупкой, будто тростинка, хоть и за тридцать.
К удивлению всех, Пелагея благословила их брак. Видно, почувствовала, что скоро сын останется один. Детей заводить запрещала — мол, поздно. Но вышло по-иному. Антонина сразу родила тебя, Таня. Счастью Василия не было предела — он будто помолодел на двадцать лет.
А Пелагея слегла. Василий теперь думал только о жене и дочке. Антонина тоже забыла о свекрови. Жаль, Таня, но старость и обида сломили Пелагею Фёдоровну…
— Спасибо, Оля, — тихо сказала Татьяна. — За сад, за рассказ. Отца нет, а мать о бабушке и слышать не хотела. Только и твердила: «Слава Богу, уехали из той сырой избы».
— Помнишь, как ты в бочку с лягушкой свалилась? — улыбнулась Ольга. — Тебе три года, мне — восемь. Я тебя подняла, чтобы показать, да не удержала. Хорошо, Витька, сын соседки Марфы, рядом был — вытащил.
— Сестра! — фыркнула Татьяна. — Витьку я помню. Он меня на качелях качал, а я ревела. Не от страха — от стыда. На мне была ужасная зелёная шапка с ушками! Я её ненавидела. А лягушку так и не увидела…
В поминальный день женщины снова пришли на кладбище. Поставили свечи, подмели могилы.
— Давай найдём Пелагею Фёдоровну, — предложила Ольга.
— Пойдём, — кивнула Татьяна. — Я уже с родителями поговорила. Попросила, чтобы обиды ушли.
Среди старых захоронений они нашли скромный памятник: «Пелагея Фёдоровна, 1901–1985».
— Странно, — удивилась Ольга. — Могила ухожена. Ирисы тут цветут…
— Вы к Пелагее Фёдоровне? — раздался за спиной голос.
Ольга обернулась и ахнула.
— Витька? Неужели ты?
— Ольга? — мужчина улыбнулся. — Ну и встреча! А это Танечка? Та самая, в смешной шапке?
Татьяна покраснела. Неужели эту шапку никто не забудет?
— Пойдёмте к месту, где наш дом стоял, — предложил Виктор.
На месте старой усадьбы теперь был сквер. Но среди молодых деревьев Татьяна узнала старые яблони. Сердце ёкнуло — неужели те самые?
— Видишь? — Виктор взял её под руку. — Ваш сад. Под той ивой мы с ребятами сиживали. Мы все отсюда родом, Таня…
Ей почудилось, что за деревьями мелькнули силуэты: отец в косоворотке, мать в ситцевом платье, а в беседке — Пелагея Фёдоровна с вареньем.
Ветер шевельнул листву, будто вздохнув о прошлом.
«Они простили друг друга», — подумала Татьяна, и слёзы покатились по щекам.
— Замёрзли, поди? — спросил Виктор. — Заходите ко мне, чаю попьём. Таня, ты плачешь?
— Это просто ветер, — улыбнулась она. — Пойдём, Оль. Спасибо, Вить…
