В одном из спокойных уголков старой Коломны, где утренние туманы обнимают купеческие особняки, а аромат свежего хлеба с пряниками смешивается с запахом цветущей сирени, начался день, полный радости и неясного беспокойства. Татьяна, молодая женщина с весенним светом в глазах, проснулась с легким сердцем. Сегодня был её день ангела — повод для поздравлений, гостинцев и душевных бесед. Но звонок, раздавшийся в её горнице, принёс не только добрые слова, но и давно забытые тени, от которых она бежала долгие годы.
С самого рассвета Татьяна была будто на крыльях. Напевая под нос старинную песню, она стряпала праздничную трапезу: блины с мёдом да душистый сбитень. Её светлица, украшенная рушниками да лентами, дышала ожиданием празднества. Татьяна представляла, как к вечеру соберутся подруги, как зазвучат заздравные речи, как она загадает желание над восковыми свечами. Но размышления прервал перезвон колокольчика — звонила сестра, Авдотья. Лицо Татьяны озарилось улыбкой, но в голосе Авдотьи, хоть и радостном, чудилось смутное беспокойство.
«Танюша, с праздником тебя!» — говорила она, но в словах её слышалась тревога. — «Ну-ка, что добрые люди дарят? Как душа-то радуется?» Татьяна смеялась, рассказывая о предстоящих гостях, но вдруг сестра замолчала. После долгой паузы она добавила: «Сестрёнка, нашла я кое-что… в материном сундуке. Надо бы потолковать». Эти слова, сказанные вполголоса, словно ледяной ветер, проникли в самое сердце Татьяны. Она стиснула деревянный ободок колокольчика, чувствуя, как праздничная радость тает, как весенний снег.
Авдотья предложила сойтись до вечера, чтобы показать находку. Татьяна, стараясь не растерять веселья, кивнула, но в мыслях уже шевелились тревожные догадки. Что отыскала сестра? Почему именно в её день ангела это всплыло? Она вспомнила, как после материной кончины они с Авдотьей перебирали её пожитки. Тогда Татьяна не стала копаться в письмах и записях — боялась потревожить давние раны. Но теперь, видно, судьба решила напомнить о себе.
К полудню сёстры встретились в старой чайной на краю города. Авдотья, обычно словоохотливая да бойкая, сегодня молчала, будто воды в рот набрала. Она достала из-под платка потрёпанный конверт, пожелтевший от лет, и протянула его сестре. «Отыскала в материном укладе. Тебе писано», — промолвила она, глядя в сторону. Татьяна, почувствовав, как дрожь пробежала по рукам, развернула бумагу. Там было материно письмо, выведенное чёткими, но усталыми буквами.
Написанное было кратко, но каждое слово впивалось в память, как нож. Мать рассказывала о своей девичьей любви — о мужчине, что был ей дорог до их отца, о дитяти, которое не уберегла. Но самое горькое — намёк на то, что этот человек, быть может, искал Татьяну ещё в молодые годы. «Не хотела, чтоб ведала, Танюшка. Но коли читаешь — значит, время пришло», — заканчивалось послание. Татьяна подняла глаза на сестру, пальцы её сжимали бумагу так, что костяшки побелели. «Ты знала?» — вырвалось у неё, и голос дрогнул от обиды.
Авдотья только покачала головой. «Вчера лишь отыскала. Не знала, сказывать ли… но день ангела… Подумала, знак свыше». Татьяна молчала, глядя на письмо. Её мать, казавшаяся ей простой, как день, хранила целую повесть, сокрытую от всех. И теперь эта тайна, словно незваный покойник, ворвалась в её праздник, заставляя усомниться во всём, что она знала о своём роду.
Остаток дня прошёл, будто в дымке. Татьяна вернулась в дом, где уже толпились гости, но улыбка её была ненастоящей. Подруги поднимали чарки, шутили, вручали подарки, но мысли её всё возвращались к письму. Кто был тот мужчина? Жив ли он? Почему мать решила, что Татьяна должна узнать об этом именно теперь? Каждый стук в дверь, каждый тост — всё казалось зловещей игрой, где она, не ведая правил, играла главную роль.
Когда гости разошлись, Татьяна осталась одна. Сидела в горнице, глядя на недоеденный калач и смятый конверт рядом. В уме роились вопросы: искать ли правду? Или оставить прошлое, как есть? Она подошла к окну, вглядываясь в тёмные улицы Коломны, где огни фонарей дрожали, как звёзды в воде. Этот день ангела, начавшийся с веселья, стал для неё не праздником, а рубежом, что разделил жизнь на «до» и «после».
Татьяна поняла — тени прошлого, о которых она узнала, теперь не отстанут. Каждый скрип половиц, каждый шёпот ветра за окном напоминает о письме, спрятанном в материном сундуке. И где-то в тишине дома, среди праздничных лент и запаха блинов, зреет тайна, готовая вырваться наружу и перевернуть всё, что она звала своей жизнью.
