Пусть детский смех растопит ледяное сердце моего зятя!
Знаешь, иногда решение, которое кажется невыносимо тяжелым, вдруг становится самым светлым в жизни.
Слушай, дружище, я тебе расскажу. Меня зовут Пётр Васильевич, мне уже за шестьдесят, и я как тот самый дед, который хоть и со стороны, но всем сердцем болеет за свою семью. Когда-то я и сам был молодым папашей – двое ребятишек: сын Дмитрий и дочь Матрёна. Большая семья мне и в голову не приходила – сам из деревни под Костромой, где на всех одна валенка да ложка щей. Потом в город перебрался, сына на одних макаронах тянул, пока институт заканчивал. Тяжело было, но выжили.
Когда Дмитрий подрос, начал ныть: «Пап, хочу братика или сестрёнку!» Днём и ночью одно и то же – ни в магазин с ним не сходи, везде на младенцев тыкает: «Вот такого хочу!» С женой переглядывались – планы же другие были, карьеры строили. Но его слёзы, как ножом по сердцу. В общем, сдались.
А под Рождество – будто ангел с небес – родилась Матрёна. Дима наш вообще с ума сходил от счастья: всё свободное время у люльки торчал, пальчики ей целовал, бормотал что-то. Выросли не разлей вода, как две берёзки в одном поле.
### Разлетелись как птицы
Но жизнь развела их дорогами. Матрёна рано замуж выскочила, двоих сыновей нарожала, теперь в Рыбинске между работой и домом мотается. А Дмитрий всё искал свою судьбу. Перебирал невест, пока не встретил Наталью – тихоню с характером. Подарила ему дочку, мою любимую внучку Дашутку. Как раз когда я на пенсию вышел – вот и стал нянчиться с малышкой.
Мы с Дашей по скверам гуляли, на каруселях катались, в кукольный театр бегали. Шесть лет ей – огонь, а не девочка! Доброжелательная, в мать характером, но сердце золотое. И вот уже год как пластинку заело: «Деда, хочу малыша!» Точь-в-точь как её папа в детстве – к каждой коляске прилипает, расспрашивает. Купили ей пупса с коляской – так она его в угол швырнула: «Не надувай мне щёки!»
### Сопли да слёзы
Невестка Наталья тоже мечтает о втором. Вижу – как посмотрит на Дашку, так всё лицо светится. А голос дрожит, когда заговаривает об этом. Но мой Димка – хоть кол на голове теши: «Не время, батя, кризис на дворе, с одним еле сводим концы с концами». Напоминаю ему, как сам в детстве упрашивал – ноль реакции. Бурчит: «Тогда другое время было». Да ещё и отмахивается: мол, не твоё дело.
А чего ему объяснять? Небось забыл, как мы с матерью в поту лицах крутились? Я на фабрике горбатился, она вечерами шитьём подрабатывала – но справились! Сейчас я им с Дашкой помогаю – и пелёнки готов поменять, и кашу сварганить. Второго бы с радостью нянчил! Не в деньгах счастье, а в том, чтобы душа радовалась. Но он – как об стенку горох.
Как-то Наталья ко мне пришла – вся в соплях, глаза опухшие. Руки ломает: «Пётр Васильевич, поговори с ним, я больше не могу». Ну что я могу сделать? Не силой же заставлять! Их жизнь – их выбор. Но как больно видеть её слёзы…
### Сердце болит
Понимаешь, каждая женщина – это же такая сила природы! Выносить, родить, и ещё мечтать о следующем. Наталья у нас – золотая душа. И я вспоминаю свою покойную Аннушку, которая подарила нам Матрёнушку, хоть сами с ложки щи хлебали. Царство ей небесное! Но почему женская нежность разбивается о мужское упрямство? Почему Димка такой твёрдолобый?
Молюсь по-тихому. Чтобы моя Дашуня своей детской настырностью пробила этот лёд. Чтобы зять одумался, и в их доме ещё один голосок зазвучал. Я в чудеса верю – жизнь научила. И когда вижу Дашкину улыбку, кажется, что она ярче любых слёз.
Наталья – душа-человек. Заслуживает она этого счастья. А я, старый дед, могу только верить. Верить, что детская радость победит взрослые страхи. Ведь нет ничего ценнее, чем новая жизнь – я-то уж знаю. Подождём.
