Свекровь вертит нами, как пешками: захочет — приголубит, захочет — вышвырнет. Но больше её порога мы не переступим. Никогда.
Когда я выходила замуж за Сергея, даже в страшном сне не могла представить, что главным испытанием в нашей жизни окажется не отсутствие денег, не бытовые трудности и даже не наши с ним размолвки. Нет. Настоящей бедой стала… его мать. Казалось бы, она должна была быть нам опорой, стать заботливой бабушкой, просто близким человеком. Вместо этого она устроила нам два переезда, бесконечные ссоры, упрёки, слёзы и одно твёрдое обещание — больше ни ногой в её дом.
Мы с Сергеем с юности привыкли к независимости. Я после института жила в общаге, потом снимала комнату, а затем и целую квартиру. Он после армии тоже обходился без материнской опеки. Конечно, своего жилья у нас не было, но мы справлялись: оплачивали аренду, откладывали на будущее, строили планы.
Когда умер свёкор, мать Сергея — Галина Петровна — словно с цепи сорвалась. Без конца рыдала, жаловалась, говорила, что жить не может. Мы понимали — горе. И тогда она впервые позвала нас к себе.
— Не могу одна, детки… Дом пустой, душат стены. А вы хоть сэкономите, быстрее своё жильё купите. Я вам мешать не буду! Честное слово — ныть не стану.
Мы, хоть и сомневались, согласились. Жить с родителями — не сахар, да и неудобно: до работы далеко, вещей много, новую мебель купили. Всё это перевезли к ней, устроились как могли.
Первые два месяца всё было сносно. Галина даже повеселела, готовила борщи, улыбалась. Я успокоилась, думала — теперь всё будет хорошо. Она сама предложила остаться до покупки квартиры.
Но на третий месяц начался кошмар.
— Кто чашку сюда поставил?! Я так не привыкла!
— Вы поздно приходите, я спать ложиться хочу! Топочете!
— Это вы ко мне напросились, а не я вас звала!
Всё. Через месяц нас «вежливо» выставили. Мы собрали вещи и уехали. Без криков, но с осадком в душе. Не думали, что вернёмся.
Но история повторилась. Через полгода Галину положили в больницу — болели суставы. Мы навещали её, помогали. А после выписки она снова заныла: мол, одна беспомощная, ничего не может — ни убраться, ни приготовить. Сергей начал часто к ней ездить, а она всё нашептывала: «Переезжайте обратно, будет тепло, уют, я вам помогу!»
Я сопротивлялась изо всех сил. Но Сергей уговорил:
— Она клянётся, что теперь всё по-другому. Тогда было тяжело, а сейчас осознала…
Мы снова собрали коробки, перетащили вещи, привыкали заново. Второй заход.
Галины хватило на четыре месяца. Сначала — «не так пол подметаешь», потом — «не тем ножом режешь», а под конец — «уходите, вы мне жить мешаете!» Опять. Будто ветром сдуло. Я даже не кричала — стояла, как громом поражённая. В глазах мужа — злость, в моей душе — пустота. Мы снова уехали.
На этот раз — насовсем. Я почти год не разговаривала с Галиной. Сергей общался — сухо, без лишних слов.
А потом он случайно проговорился, что я жду ребёнка.
Не прошло и суток, как Галина зазвонила:
— Переезжайте ко мне! Внучка — родная кровь! Я помогу, соскучилась, всё будет иначе!
Но мы уже решили: берём ипотеку. Первый взнос есть. Съёмная квартира — не конец света. А третий круг ада с ней — это выше моих сил.
— Сережа, — сказала я мужу, — я не стану с ребёнком таскаться по её прихотям. У неё нет ни границ, ни совести. Я больше не выдержу.
Он молча кивнул. Впервые не стал спорить. Потому что понял — точка.
Пусть Галина плачет, падает в обмороки, жалуется родне, что мы её бросили. Мы выбрали покой, стабильность и уважение. А дочь пусть растёт в доме, где её не выгонят, как ненужную мебель.
Больше — ни шагу в её дом. Хоть на коленях ползи…
