Сегодня снова поскандалили из-за мамы жены. Живём мы в тихом городке под Сочи, где солнце смешивается с запахом кипарисов. Мне 35, зовут меня Дмитрий, а жена — Лизаветой, русское имя, как и полагается. Детей пока нет, зато есть небольшой бизнес — пекарня. Недавно Лизавета вернулась из отпуска в Крыму, полная впечатлений. За ужином рассказала, что купила сувениры моим родителям — маме и отцу. Но встреча с тёщей, Галиной Сергеевной, обернулась сплошной обидой.
Вот уже шестой год жена пытается вписаться в мою семью. Я её опора, как и она для меня. Но мать моя, Галина Сергеевна, упряма как баран. Живёт с отцом, Николай Ивановичем, в соседнем дворе и считает, что я до сих пор её мальчик. Лизавета старалась угодить: дарила подарки, помогала по хозяйству, терпела её нравоучения. Отец у нас человек тихий, в разборки не лезет.
После отпуска жена привезла сувениры: магнитики, крымские сладости, бутылку местного вина. «Дима, я твоим родителям гостинцев привезла, занесу сегодня», — сказала она. Я кивнул: «Хорошо, наверное, обрадуются». Как же я ошибался.
Вечером Лизавета пошла к ним. Мать встретила её кислым лицом: «Наконец-то вспомнила про стариков». Жена протянула подарки, стала рассказывать про море. Но вместо спасибо услышала: «И это всё? Дешёвые побрякушки, а я думала, что-то полезное привезёшь. Мы тут за тобой, Димой, присматриваем, пока вы отдыхаете, а ты с безделушками явилась». Лизавета остолбенела. За мной присматривают? Мне 35 лет, я живу с женой, а не с мамой!
Попыталась объяснить, что сувениры — знак внимания, но мать не унималась: «Ты только о своей пекарне думаешь, детей бы родила, а не ерундой занималась». Это было уже слишком. Мы с Лизой пока не готовы к детям, но мать считает, что жена «не справляется». Отец промолчал, а Лизавета, сдерживая слёзы, ушла. Всю дорогу домой ревела — хотела как лучше, а получила плевок в душу.
Дома рассказала мне. Я вздохнул: «Лиз, ну ты же знаешь мать, она всегда ворчит». Но как не обращать внимание, если каждый её укол — как нож в сердце? Мать уже не впервой: то суп не так сварен, то одежда не та, то пекарня наша — «пустая затея». Теперь вот с гостинцами осадила. Чувствую, Лизавета для неё навсегда останется чужой.
Её мать, узнав, сказала: «Дочка, не порти себе нервы, реже ходи к ним». Но я-то люблю родителей, и не хочу, чтобы жена меняла маршрут, лишь бы избегать скандалов. Друзья советуют: «Объясни матери, что так нельзя». Но я знаю — она не из тех, кто признаёт ошибки.
Что делать? Разговаривать с матерью? Бесполезно. Просить заступиться? Она меня в упор не видит, если речь идёт о жене. Сократить визиты? Обижу родителей. Молчать и терпеть? Но обида копится.
В 35 лет хочется, чтобы в доме был мир, чтобы старания жены ценили, чтобы она не чувствовала себя лишней. Мать, может, и желает мне добра, но её слова ранят. Лизавета, наверное, ждёт, что я её защищу, но моё молчание делает её одинокой.
Всё. Хватит. Завтра пойду к матери и скажу прямо: хватит унижать мою жену. Пусть будет скандал, но я не позволю, чтобы её слова разрушали наш дом.
*Вывод: иногда надо поставить родных на место, иначе семья развалится.*
