Дом на чужой земле: как злая зависть обернулась счастьем
— Ну вот, Оленька, тут мы и дом поставим, — уверенно произнёс Дмитрий, обнимая жену за плечи. — Видишь, даже старый фундамент остался. В сельсовете узнавал — земля бесхозная. Ты не против, что из города переедем в эту глушь?
— Митя, хоть в тайгу! Мне тут нравится… Смотри: яблони, смородина… Правда, всё заросло, но мы приведём в порядок. Вот только за Игоря переживаю — как он к переезду отнесётся.
— О, обо мне совещаются? — засмеялся их сын, подходя ближе. — Да всё в порядке, мам, пап. Мы же сто раз говорили. На земле жить — свои корни чувствуешь. Построим дом — и останемся.
Так они и стояли втроём, глядя на пустырь, которому суждено было стать их домом…
Сначала сколотили времянку — лишь бы от дождя укрыться. Потом наняли местных умельцев, и к осени стены уже стояли.
Зимой Дмитрий без дела не сидел: то мебель мастерил, то соседям помогал — каждая копейка в хозяйстве на счету. Игорь устроился в лесхоз, приезжал раз в две недели, но даже эти редкие визиты согревали. Ольга дом обустраивала, наполняя его теплом.
Через три года дом был готов. Дмитрий вложил в него душу: резные ставни, забор с фигурками зверей — просто загляденье.
— Ну что, новоселье справлять будем! — с гордостью сказал Дмитрий, строго взглянув на сына. — А тебе, Игорь, пора семью заводить. В таком доме дети должны бегать. А то зачем такие палаты?
— Пап, как тут, — Игорь постучал по груди, — щёлкнет — сразу женюсь.
— Говорят, ты и сам не сразу маму выбрал, — усмехнулся Дмитрий. — Но ты на Марфу посмотри, дочь Степана Кузьмича. Хорошая девка.
Игорь кивнул:
— Посмотрю, пап. Если сердце скажет — не упущу.
На новоселье собралось полсела — и соседи, и начальство местное. Пришла и Марфа. Нарядная, на каблуках, в платье с города — так и крутится вокруг Игоря, болтает без умолку. А он только улыбается вежливо, но глаза холодные.
Марфа это почувствовала. И в самый разгар застолья вдруг встала, зло усмехнулась и заявила:
— Радуетесь, а земля-то не ваша! В архивах смотрела — всё ещё за Петровыми числится! Я им написала! Так что готовьтесь: либо делитесь, либо ломайте!
В избе стало тихо, будто вымерло. Только вилка у кого-то звякнула о тарелку.
Отец Марфы, багровея от стыда, поднялся:
— Простите, люди… Не думал, что в моём роду такая змея вырастет. Пошла, Марфа, домой. Позорище…
Праздник испортился. Гости разошлись. В доме остались только Дмитрий, Ольга и Игорь.
— Что теперь делать, Митя?.. — тихо спросила Ольга.
— Ждать, Олюшка. Может, всё обойдётся. Документы у нас есть. Люди, может, попадутся адекватные. Ну а нет — будем судиться.
Но недели шли, а от Петровых — ни слуху, ни духу. Уже и думать забыли. А накануне Нового года вдруг стук в дверь.
Игорь открыл. На пороге — девушка: невысокая, с чемоданом, в тонких сапожках.
— Вы к нам? Заходите, замёрзнете, — не дал ей опомниться Игорь, проводя в дом.
Она сняла пальто, шапку, поставила сумку… И он замер. Сердце стукнуло так, будто кто-то крикнул: «Она!»
— Как зовут-то? — спросила Ольга, разливая чай.
— Вера. Я Петрова. Мне одна девушка писала, что это наша земля. Вот приехала — хочу всё по-честному оформить, без скандалов. Я не претендую — дарственную подпишу. Дом у вас… красивый. У меня даже фото старые есть — вот, прадед тут жил. Хотите, покажу?
Дмитрий тяжело опустился на стул.
— Пей чай, Верочка. А там разберёмся.
Игорь не отрывал от неё глаз. Вера краснела, опускала ресницы. Ольга смотрела на них и улыбалась — материнское сердце сразу поняло: ось воно, синче щастя.
Вечером они разглядывали старые чёрно-белые снимки — на одном стоял тот самый дом, что когда-то был здесь.
— Это чудо, — прошептал Дмитрий.
— Нет, это дед так решил, — серьёзно ответила Вера.
Теперь в доме детский смех. Маленькие ножки топают по тёплому полу. У Игоря и Веры родилась двойня. Дмитрий и Ольга — счастливые дед с бабкой. А Марфа? А Марфа давно замужем в соседнем районе, и, говорят, уже третий раз под венец собирается.
Игорь иногда обнимает Веру, смотрит в её глаза и шепчет:
— Я знал. Зна— И дед был прав, — тихо ответила Вера, прижимая к себе их малышей, а за окном падал мягкий снег, укутывая их счастье в белое зимнее покрывало.
