Я выгнал жену из своей жизни, а через несколько лет ползнул к ней на коленях, умоляя дать работу. «Я подаю на развод», сказал я, стоя в дверях офиса, руки в карманах стильных брюк, глаза, обычно тёплые, теперь холодны, как лёд.

Ксения отложила планировщик и подняла голову. Слова моего мужа ударили её в живот, но снаружи она держалась спокойно, пальцы сжали ручку.

Так это так? попыталась она сохранить ровный голос. И почему?

День был тяжелый: начальник отдела в издательстве отменил очередной проект, клиент устроил сцену изза опечатки в договоре, а по пути домой я попал под проливной дождь. И вот это всё.

Если честно, я уже ждала этого разговора. Последние месяцы нашей жизни превратились в вежливое сосуществование двух странных попутчиков. Артём всё время в разъездах, я погрязла в работе. Совместные ужины стали редкостью, разговоры поверхностными, секс обязанностью.

Артём пожал плечами, будто объяснять очевидное было ниже него.

Мы оба знаем, что наш брак закончился. Я слишком вырос сказал он.

«Вырос», усмехнулась Ксения. Пять лет назад он был неуверенным писателем, чей первый роман провалился. Затем шли короткие рассказы в малотиражных журналах, почти незамеченные. А сейчас, когда его последняя книга неожиданно стала бестселлером, он «вырос».

Артём, встала Ксения, давай поговорим спокойно. Что случилось?

Я уже знала ответ. Несколько месяцев назад появился подозрительный запах нового одеколона на его одежде после очередной презентации.

Это не об этом, отводил глаза Артём, и я поняла, что подозрения были верны. Я чувствую, что могу достичь большего. А рядом с тобой Ты слишком обыкновенная, Ксюша. Мне нужна муза, а не клерк, проверяющий запятые.

Это было несправедливо, больно, жалко.

Обыкновенная? Ты забыл, сколько ночей я редактировала твой «бестселлер»? Как я вычитывала каждую страницу, предлагала повороты сюжета, переписывала диалоги?

Артём морщился, будто в боли.

Не переоценивай свою роль. Ты делала техническую работу. Вдохновение, сюжет, персонажи всё моё. И читатели это ценят.

А моё имя как соавтора на обложке? Мы договаривались!

Ксюша, какой ты писатель? Ты всегда будешь клерком в издательстве, листающим чужие рукописи. А я только начинаю подниматься на вершину.

Слава пройдёт, Артём. А что останется? Кто ты будешь, когда перестанешь быть «модным» автором?

Артём рассмеялся, но смех уже не вызывал бабочек в животе, а звучал холодно и надменно.

О, как клише! «Слава пройдёт, а я останусь». Это из дешёвой болтовни? Моя слава только начинается, дорогая. А ты прошёл взглядом от головы до пят, останешься серой мышью с спасительным комплексом.

Ксения сдержала слёзы, не дав ему удовольствия увидеть их.

Итак, решение окончательное?

Абсолютно, кивнул он и направился к двери. Я собираю вещи. Завтра приду за остальным.

Когда дверь захлопнулась, Ксения упала в кресло. Его слова гремели в голове: «Ты всегда будешь клерком серой мышью я только начинаю подниматься». На столе лежало фото, где мы стояли в день выхода его первой книги, счастливы и полны надежд. Я провела пальцем по его лицу.

Ты ошибаешься, прошептала я. Я тоже только начинаю.

Боже мой, Ксюша, я думала, ты в шоке! воскликнула Татьяна, подойдя с коробкой конфет и бутылкой вина. Как ты держишься?

Прошла неделя с тех пор, как Артём ушёл. Татьяна нашла меня, собравшуюся в деловом стиле, будто его уход лишь небольшое неудобство. Я наливала вино.

Что мне делать? Плакать в подушку? Принимать успокоительные? Звонить ему и умолять вернуться?

Татьяна улыбнулась.

Я тоже так делала, когда Димка меня бросил. Было тяжело, но я выжила. Ты любила Артёма пять лет это не шутка.

Я взяла глоток и посмотрела в окно.

Знаешь, Таня, я действительно его любила, и часть меня всё ещё любит. Но я не могу позволить себе развалиться сейчас.

Почему?

Если я сломаюсь, он победит. Он докажет, что я всего лишь «серая мышь», ничего без него. А я хочу доказать обратное прежде всего себе.

Татьяна кивнула.

Я завидую тебе. Когда меня бросили, я превратилась в кучу обломков. А ты, кажется, стала сильнее.

Я улыбнулась горько.

Самое больное не то, что он нашёл когото другого, а то, что присвоил себе все заслуги за роман. Моя работа, мои идеи, бессонные ночи и ни одного упоминания меня как соавтора. Как будто я была просто литературной рабыней.

Он всегда был немного эгоистом, заметила Татьяна.

«Немного»? Раньше казалось, это милый черт творческой личности. Сейчас я вижу в этом простую жадность.

Дверной звонок прервал разговор. Я пошла к двери и увидела Алёну Романовну, мать мужа, с едва скрываемой неприязнью.

Добрый день, Ксения. Можно войти? Нужно поговорить. У меня одно предложение.

Татьяна быстро попрощалась, оставив меня одну с Алёной.

Я слышала, ты собираешься развестись. Это правильное решение. Вы просто не подходили друг другу.

Интересно, подумала я, а что она думала, когда принимала мои подарки и просила помощи с ремонтом? но молчала.

Я хочу предложить компенсацию, продолжила она. Сумму денег за то, чтобы ты не подавала иски и не разводила скандалы. Чистый разрыв.

За что именно? За пять лет поддержки вашего сына? За часы, проведённые за правкой его текстов? За веру в него, когда все считали его неудачником? вспылила я.

Алёна сжала губы.

Не преувеличивай свою роль, дорогая. Артём талантливый писатель. Да, у него был творческий кризис, но это нормально. Ему просто нужна была муза, а не

Не кто? спросила я, наклонившись вперёд. Закончите фразу.

Не женщина, которая не поддерживала его должным образом и была больше сосредоточена