**Дневник. Возвращение домой.**
Усталость сбила меня с ног, и я присел у дороги под старой липой. Шел из райцентра пешком — восемь километров, а я не богатырь, скорее, худой да жилистый.
«Вот поднимусь на пригорок — и увижу родное село. Осталось всего ничего. И почему ни одной попутки? Как тут вообще автобус ходит?»
Мне двадцать восемь, и семь из них я провел за решеткой. Не за дело — дружки подставили, наговорили, припугнули. Сам виноват, с кем связался.
«Дойду до сестры Ани, там и передохну. Интересно, как там племянница Настёна? Ей же тогда четырнадцать было…»
Отдышавшись, пошел дальше. Подойдя к дому, увидел во дворе стройную девушку — не узнал сразу. Поздоровался, зашел в калитку:
— Добрый день, Анна дома?
— Здравствуйте, — ответила она, и тут я понял: это Настя.
— Настёна! Да ты совсем взрослая стала! — Она смотрела не узнавая. — Я же Клим, брат твоей мамы.
— Ой, дядя! Мама с папой дома.
Тут на крыльцо вышел Андрей, а за ним и Анна.
— Здорово, Клим, — протянул руку зять, обнял крепко. — Вернулся, значит.
— Привет, братик, — улыбнулась сестра, прижала меня к себе. — Господи, кожа да кости! Будем откармливать, видно, в тюрьме не баловали.
Родителей наших давно нет — сгорели в бане. Анна меня и растила. Потом вышла за Андрея, так и живут в отчем доме, только перестроили. А я после школы уехал в город, в техникуме учился, да не доучился…
Аня за меня переживала, не верила, что мог натворить, но вышло как вышло.
— Заходи, Клим, — сказал Андрей. — Баню истоплю, с дороги помоешься. Что пешком-то? Автобус же два раза в день ходит.
— Да не спешил, устал, но ничего, отдохну.
Аня на кухне хлопотала, кормить меня собралась. Потом я в баню сходил, вышел обновленный. Вечером говорили долго — решили, что поживу у них, идти-то некуда.
Прошел месяц. Я оклемался, даже поправился — Аня пироги пекла, кормила на убой. В город пару раз съездил, вернулся быстро. Ходил по двору веселый, насвистывал. Сестру будто тревога брала — не связался ли опять с городскими? Но успокаивала себя: «Не должен. Отсидел, вряд ли захочет обратно».
Настёна тоже за мной наблюдала. Вместе картошку пололи, смеялись, я что-то рассказывал, а она хохотала.
— Клим, а в городе кого нашел? Девушку, что ли?
— Нет. А с чего взяла? Друга родители там, навещал их. В первый раз не застал, на даче были.
— А где ночевал?
— У соседки.
— Молодая? Одна?
— Постарше тебя. Муж есть.
— И он не ревнует?
— А чего ревновать? Я же не пристаю.
Настя замолчала, продолжала полоть. Никто не знал, что она влюбилась в дядю с первого взгляда. И не узнает — будет таить. Даже с Витькой перестала гулять, ссылалась на дела.
— Настень, чего в клуб не ходишь? — допытывалась мать. — С Витькой поссорилась? Да парней-то полно…
Шло время. Август пекло немилосердно. Настя собралась на речку, полотенце в руках.
— Купаться? Подожди, я с тобой.
Шли, болтали. Она смеялась, я улыбался. На берегу я сел в траву.
— Иди, я подожду.
Она скинула халатик, и у меня перехватило дыхание.
— Пошли, чего сидишь?
Но я не встал. Если сейчас не сдержусь — обниму, поцелую не как дядя, а как мужчина. Испугает же.
— Иди одна. И никакой я тебе не дядя… — сказал резко.
— Ты что так со мной? — обиделась она и зашла в воду.
Вышла, вытерлась, схватила халат и ушла, не глядя. Дома разминулись.
— Где Клим? — спросила Аня.
— Идет, — бросила Настя и скрылась в комнате.
Я зашел, выпил кружку воды залпом, вышел во двор.
— Что случилось? — пристала сестра. — Поссорились? Настя у нас характерная, обидчивая.
— Случилось то, чего боялся.
— Ой… — Аня прикрыла рот, опустилась на скамейку. — Клим, да как же так? Она же… Она же девочка еще!
— Ты о чем?
— О том, что между вами!
— Да ты в уме? — я даже запнулся. — Я влюбился в Настю. Люблю ее, Ань. Может, пора ей правду сказать?
— Нет, не могу. Она же вспыльчивая. Да и боюсь я…
— Чего боишься? Я не зверь, не пью, не курю, без наколок. Да и жаргоном не разговариваю.
— Ладно, посоветуюсь с Андреем.
Но не посоветовалась. Неделю мы с Настей молчали, она демонстративно меня игнорировала.
— Хватит, — вздохнул я. — Надо извиниться.
— Настя, прости, что грубил.
— Не хочу разговаривать! — огрызнулась она.
«Значит, не мое здесь место. Пора уезжать».
Уехал в город без предупреждения. Пять дней меня не было. Аня не знала, что думать. Настя ходила задумчивая, плакала украдкой.
— Аня, так и не поговорила? — спросил я, вернувшись.
— Нет…
— И не надо. Я на Север уезжаю, работать. Сюда не вернусь.
— Клим, как так? Ты же один у меня!
— Не могу ее видеть. А если замуж выйдет — не выдержу. Завтра уеду. Только надо с ней поговорить… Не бойся, ничего не скажу. Я же дядя. Пойду на пилораму, с мужиками попрощаюсь.
Я ушел. Аня сидела во дворе, раздумывая: «Если не скажу — потеряю брата. Скажу — а вдруг дочь?»
Хлопнула калитка — Настя вернулась.
— С Надькой болтали. Ты чего грустная?
— Клим уезжает.
— Куда?! — она рванула к дому.
— Его нет, на пилораму пошел.
— Мам, почему? — в глазах тревога. Аня поняла: брат ей не безразличен.
«Ну вот оно что», — подумала она.
— Дочка, надо тебе кое-что сказать.
