Дверь в хрущёвке открылась не сразу. Сначала Нина Ивановна долго возилась с цепочкой, потом приглядывалась в глазок, и только потом впустила дочь.
— Ну наконец-то! — бросилась обнимать её мать. — А я уж думала, вовсе не придёшь. Проходи, пирожки в духовке, сейчас подадим.
Светлана неловко переминалась в тесном коридоре, сжимая пакет с подарком.
— Мам, я ненадолго. Серёжа в машине ждёт.
Радость на лице Нины Ивановны сменилась обидой.
— Как это — ненадолго? Самовар поставила, торт купила, Людмила Семёновна с третьего этажа придёт. А ты — на пять минут?
— Мам, — Света нервно прикусила губу, — я же говорила. У Серёжиного отца юбилей, в «Метрополе» банкет. Весь род соберётся.
— А на мои шестьдесят, значит, можно забить? — Нина Ивановна скрестила руки. — Чужие важнее?
— Да какие они чужие? Это моя семья! — Светлана почувствовала, как внутри закипает. — Я предлагала перенести на завтра, устроим по-семейному. Но ты упёрлась — только сегодня.
— А как я перенесу? — мать всплеснула руками. — Родилась я вчера, что ли? И торт уже куплен, и Людка настроилась. Что я ей скажу? Что дочь к чужим под крылышко побежала?
От запаха корицы и жареного луна у Светы закружилась голова. Или не от запахов, а от вечного чувства вины.
— Мам, я не могу. Вот, держи подарок — мультиварка, как ты хотела. И деньги на шубу, что в «Берёзке» присмотрела.
Нина Ивановна даже не взглянула.
— Не надо мне твоих подачек. Хоть бы Катюшку привезла, бабушку поздравить.
— Катя с температурой, — устало ответила Света. — Я звонила утром.
— Температура! — фыркнула мать. — А вот у моей соседки внук с сорока в школу ходит!
В дверь позвонили. На пороге стояла Людмила Семёновна в нарядной кофте, с коробкой конфет.
— С юбилеем, дорогая! — начала она, но замолчала, увидев напряжение в воздухе. — Ой, я не вовремя?
— Как раз вовремя! — Нина Ивановна резко отвернулась от дочери. — Знакомься, моя кровиночка. Заскочила на минутку и уже бежит. К важным людям.
Люда замялась:
— Ну что ты… Молодые, занятые. Не держи.
— Да кто ж держит-то? — мать демонстративно отошла. — Иди, доченька. Как бы свекор не обиделся. А мать — она всегда подождёт.
В кармане завибрировал телефон — Сергей нервничал.
— Мам, прошу тебя, — тихо сказала Света. — Давай без сцен. Завтра приедем с Катей, отпразднуем.
— Сцен?! — Нина Ивановна вскинула брови. — Людка мне роднее иных родственников! Она хоть навещает, а не как некоторые — раз в месяц мелькнёт, денег швырнёт и бежать.
Света твёрдо поставила подарок на тумбу.
— Всё, я поняла. С днём рождения, мама.
Она быстро поцеловала мать в щёку и вышла, не дожидаясь новых упрёков.
В подъезде пахло сыростью. Света прислонилась к стене, глубоко вздохнула.
Телефон снова зазвонил.
— Да, Серёж, уже иду.
— Ну наконец-то! — в трубке слышалось раздражение. — Мы опаздываем на сорок минут!
— Всё как обычно, — коротко ответила она.
В машине Сергей нервно постукивал пальцами по рулю.
— Ну как?
— Как думаешь? — Света пристегнулась. — Сказала, что я предательница, раз иду к твоим.
Сергей вздохнул:
— Может, всё-таки остались бы?
— И что изменилось бы? — она откинулась на сиденье. — Завтра нашла бы новый повод. То торт не тот, то я редко звоню. Это бесконечный круг.
Он молча завёл мотор.
— Помнишь прошлый год? Я отменила отпуск, чтобы ей праздник устроить. А она весь вечер ныла, что салат пересолила.
— Помню. Ты потом плакала в подушку.
— А когда Катя родилась? — Света смотрела в окно. — Вместо помощи — одни упрёки: не так пеленаю, не тем кормлю. А потом обижается, что редко прошу посидеть с внучкой.
— Слушай, — Сергей осторожно посмотрел на неё, — может, сходить к психологу? Вместе с мамой?
Света грустно усмехнулась:
— Она скорее язык откусит, чем признает, что что-то не так. Для неё психолог — это для психов.
В ресторане уже вовсю шло празднование. Сергей-старший, высокий, с седой щёткой усов, встретил их у входа.
— Вот и наши опаздывающие! — обнял он обоих. — Светочка, сияешь, как всегда!
— С юбилеем, тётя, — она поцеловала его в щёку. — Извините, задержались… у мамы.
Лицо свекра стало серьёзным:
— Как Нина Ивановна? Передай ей поздравления. Неловко так с датами вышло.
— Да, — Света сделала вид, что это не больно. — Ничего, завтра наверстаем.
За столом её свекровь, Валентина Петровна, тихо спросила:
— Дочка, что-то ты невесёлая сегодня.
— Да так… Катя приболела, мама обиделась, — Света махнула рукой. — Мелочи.
— Мелочи? — свекровь покачала головой. — У меня со свекровью были такие же танцы. Каждый визит — как на минное поле. Пока я не поняла одну вещь: нельзя изменить другого человека. Можно только изменить своё отношение.
— Легко сказать, — вздохнула Света.
— Начни с малого. Перестань ждать от неё невозможного. Прими её такой — ворчливой, обидчивой. И выстрой границы.
Света задумалась. Может, и правда…
Вечером, когда уложили Катю (температура спала), Света написала маме: «С юбилеем. Люблю тебя. Завтра приедем».
Ответ пришёл через час: «Спасибо. Торт у Людки кислый, магазинный. Твой бы лучше».
Света улыбнулась. Для мамы это было почти «прости».
Утром они испекли медовик, купили хризантемы (мамины любимые) и поехали к Нине Ивановне.
Та открылаНа пороге Нина Ивановна вдруг расплакалась и обняла дочь, прошептав: «Прости меня, солнышко, я просто так боюсь остаться одной».
