Тяжелое испытание – свекровь
Ольга сидела в кухне, слушая, как Елизавета Семёновна нарезает яблоки для пирога и без умолку рассказывает о соседке, чей сын «устроился в серьёзную контору». Последние три недели свекровь гостила у них, и каждый день начинался с нравоучений. И хотя с Дмитрием они жили душа в душу уже шесть лет, Ольга впервые задумалась – а не ошиблась ли она, выбрав «маминого сыночка».
— Оленька, ты опять в облаках витаешь! – Елизавета Семёновна хлопнула ножом по доске. – Говорю же, Диме пора бросать эту контору! У племянницы мужа в «Газпромстрой» вакансия! Зарплата – двести тысяч, плюс премии! А ты бы дома сидела – детей растить.
Ольга стиснула чашку.
— Дима сам решит, где работать. Он взрослый.
— Взрослый? – свекровь фыркнула. – Взрослый мужик картинки рисует? Архитектор – это звучит красиво, но на хлеб не намажешь! А ипотека? Машину новую купить? Вон у Светланы сын стройкой руководит – два коттеджа себе уже поставил!
Ольга молча вышла, поднялась в спальню. Усталость накатывала волной – лекции в университете, диссертация, бесконечные придирки свекрови…
Вечером Дима вернулся с новостью:
— Меня утвердили главным по проекту ЖК «Северные зори»! Премия будет!
— Поздравляю! – Ольга искренне обрадовалась.
— Димка! А сколько премия? – Елизавета Семёновна тут же вклинилась в разговор. – На «Лэнд Крузер» хватит? А то на твоей «десяточке» ездить – позорище!
Дима нахмурился:
— Мам, мне и «десятка» нравится.
За ужином свекровь опять завела песню про «нормальную работу». Ольга выдержала до ночи, потом взорвалась:
— Твоя мать достала! Она даже бельё в шкафу перекладывает!
Дима вздохнул:
— Она же заботится…
— Забота – это когда спрашивают «как дела», а не командуют «где работать»!
Наутро Елизавета Семёновна объявила:
— Диме нашли место в «Лукойле»! А ты, Оля, бросай университет – готовься к детям!
— Мы договорились: сначала диссертация, потом ребёнок.
— В тридцать три рожать? Да ты книжки перечитала! – свекровь всплеснула руками.
Вечером Ольга обнаружила у компьютера распечатки: «Как заставить взрослых детей слушаться». А на следующий день Диме позвонил начальник:
— К вам какая-то дама интересовалась – почему я вас мало плачу?
Они обернулись к Елизавете Семёновне.
— Ну и что? Я же мать! – она упиралась кулаками в бока. – Хотела как лучше!
Тут Дима не выдержал:
— Мам, хватит! Мы сами решим, когда заводить детей и на какой машине ездить!
Наступила тишина. Свекровь вдруг сникла, будто из неё выпустили воздух.
Наутро она собрала чемодан:
— Квартиру отремонтировали. Уезжаю.
Ольга неожиданно пожалела её:
— Приезжайте в гости. Только…
— Только без советов, – Елизавета Семёновна горько усмехнулась. – Поняла.
Две недели тишины были блаженством. А через три года, когда Ольга защитилась, они с Димой наконец стали родителями.
Елизавета Семёновна, беря на руки внука, прошептала:
— Вы всё сделали правильно.
Они пили чай на кухне, а Елизавета Семёновна вдруг призналась:
— Раньше думала – только я знаю, как лучше. А оказалось – лучше, когда дети сами решают.
Дима обнял мать:
— Главное – что хотела как лучше.
Я понял тогда одну вещь: родительская любовь – как варежка. Если сжимать слишком сильно, она задушит. А если разжать ладонь – согреет.
