— Ты могла бы хотя бы спросить, перед тем как всё переставлять, — резко выдохнула Наталья, сжимая в руках едва найденную солонку. Она замерла посреди кухни, будто готовясь к дуэли с Ольгой.
— А ты могла бы хоть раз сказать спасибо, что я прибираюсь у тебя, — огрызнулась невестка, хлопнув дверцей шкафа так, что посуда зазвенела. — Здесь был не кухня, а настоящий свинарник.
Наталья зло сощурилась. Она только вчера расставила кастрюли по своим местам: тяжёлые — вниз, лёгкие — наверх, чтобы ничего не свалилось на голову. Сама она невысокого роста, поэтому всё делала для своего удобства. А вот Ольга, высокая и статная, смотрела на мир свысока. Во всех смыслах.
Сын сидел за столом с кружкой чая, делая вид, что не слышит разговора. Когда-то он носился по этой квартире с игрушечным автоматом, смеясь. Теперь же его оружием против матери стали жена и собственное равнодушие.
— Это мой дом, Оля. И мой порядок. Я не просила помощи.
— Да? Но и не отказалась, когда мы переехали. Или уже забыла? — Ольга высоко подняла брови. — Если живёшь не одна, надо уметь подстраиваться.
У невестки была противная привычка усмехаться уголком рта, когда она говорила гадости.
Наталья стиснула губы. Как она могла забыть? Когда Серёжа сказал, что они сдают свою однушку и хотят пожить у неё, пока копят на квартиру побольше, она растерялась. Отказать неудобно — всё-таки сын. Но тревога тогда же заныла под рёбрами.
— Мам, ну ты нас будто выгоняешь, — наконец вступил в разговор Сергей. — Мы же не отбираем у тебя жильё.
— Серёжа, у каждой хозяйки свои правила. А я тут всё-таки хозяйка, — твёрдо ответила Наталья.
— Правила вроде пользования этой древней мясорубкой, которая воет, как поезд? — усмехнулась Ольга. — Тут всё ещё с советских времён. Я просто хочу нормальные условия.
— Условия тебе пусть муж создаёт, а не я, — резко отрезала Наталья. — Моя мясорубка работает отлично. Если у тебя руки не оттуда растут, это не мои проблемы.
Сергей встал и тяжело вздохнул. Наталья заметила, как он взглянул на жену, потом — на неё. Внутренние весы качнулись, но, как всегда, не в её пользу.
— Мам, ну не заводись. Мы просто хотим устроиться поудобнее. Это ведь ненадолго.
— Ваше «ненадолго» уже месяц как тянется. Мне надоело жить как в общежитии, — сорвалось у Натальи.
Ольга бросила тряпку на стол и ушла в комнату. Сергей — следом. Это повторялось не в первый раз. Вместо разговора сын с невесткой просто прятались за дверью.
Ольга постоянно включала музыку, оставляла в раковине кружки с засохшим кофе, забивала слив. Но хрупкое перемирие ещё держалось.
Пока не пришёл конец.
Наталья вернулась с работы с температурой. Она мечтала о горячем чае, тишине и мандаринах, купленных по скидке, как вдруг услышала хохот на кухне.
— Мы ненадолго, — сказала Ольга, когда Наталья вывела её в коридор. — Через час все разойдутся. Друзья зашли, чай пьём.
— А градусы в этом чае есть? — тихо спросила Наталья, глядя на бутылки на столе. — Первый раз вижу чай с воблой.
— Мам, ну какая разница? — вмешался Сергей. — Через час все уйдут.
У Натальи дрожали руки и раскалывалась голова. Всё, чего она хотела, — лечь. Но сначала полчаса пришлось слушать музыку и смех, потом — как кто-то споткнулся о её тапочки в коридоре и выругался. Апогеем стал чей-то голос: «Это что, свекровь у вас тут живёт? Ну и условия…»
— Всё, — твёрдо сказала Наталья и резко распахнула дверь кухни. — Ребята, это не общага. По домам. Сейчас же.
— Мама! — вспылил Сергей. — Ты что творишь?
— То, что давно нужно было. Гости — вон. Хозяйка — отдыхает.
Гости оказались воспитаннее сына и невестки. Они забрали бутылки и ушли. Ольга хлопнула дверью и ушла с ними.
А Сергей подошёл к ней, когда она наконец легла, и выдал:
— Мама, это перебор. Ты унизила Олю перед друзьями. Ты что, не понимаешь, что я теперь не только твой сын, но и её муж?
— Знаешь что, Серёжа, — голос Натальи был слабым, но спокойным. — У вас три дня. Через три дня вас и ваших кружек в раковине здесь не будет. Иначе поменяю замки.
Он промолчал. Не стал ругаться, но и не извинился.
Они съехали. Без лишних слов. Наталья вымыла кухню до блеска, вернула мясорубку на место. Села в пустой и, наконец, тихой квартире. Теперь у неё снова была своя территория, но казалось, будто кусок сердца вырвали из груди.
Прошло три года. Разговоры с Сергеем стали редкими, короткими, как в очереди. Он не спрашивал ни о здоровье, ни о делах. Даже про внука Наталья узнала случайно — от соседки Тамары, чья дочь подписана на Сергея в соцсетях.
Первая встреча с мальчиком была спонтанной. Его привезли без предупреждения, просто позвонили в домофон.
— Мам, открой. У Артёма тридцать восемь и два, а нам на работу.
Наталья открыла. Ей будто передали не внука, а заказ из «Яндекс.Лавки». У мальчика были красные щёки и такие же серые глаза, как у Сергея. Всё, что она хотела сказать про уважение и предупреждения, застряло где-то внутри.
— Держи сироп. Давала утром, — сказала Ольга, не переступая порог. — Через четыре часа повтори, если нужно. И вот градусник. Цифровой, не ртутный, а то у тебя тут как в музее.
Они уехали. Она осталась с инструкциями, страхом сделать что-то не так и мальчиком, который тихо плакал у неё на руках.
Потом это стало повторяться. То живот болит, то кашель, то просто «проснулся не в духе».
Наталья бегала в аптеку, варила кашу, пыталась отвлечь внука. А потом выслушивала упрёки.
— Не надо мультиков. Он потом не спит. Мы ему телефон не даём, — говорила Ольга. — И заОльга перестала привозить внука, и в тишине своей новой жизни Наталья наконец обрела покой, который дороже любых слов.
