— Ты опять с ней? Будто я в гарем попала… Будто муж у нас один на двоих… — Варя резко распахнула дверь, даже не сняв сапоги, и сжала кулаки.
Сергей стоял у окна, телефон прижат к уху. Говорил тише обычного, словно не просто разговаривал, а вспоминал что-то давно забытое.
— Ладно, завтра разберёмся. Пока, — бросил он и обернулся. — Звонила Наташа. Про Мишу говорили.
Варя кивнула и прошла мимо, хотя в груди зашевелилось что-то холодное и скользкое, как гадюка. Не стала выяснять, что значит «разберёмся». Просто зашла в ванную, включила воду и долго стояла, грея под ней руки.
Больше её сейчас ничего не согревало бы.
Позже, когда Сергей устроился на диване с телефоном, Варя подсела ближе. Говорила осторожно, без упрёков: успела немного успокоиться.
— Понимаешь… Иногда вы разговариваете так, будто вы всё ещё семья. Может, я преувеличиваю, но мне это режет слух.
Он взглянул на неё и вздохнул. Не злился, но и не торопился успокаивать.
Просто устал.
— Варь, ты сама настаивала. Сама говорила: «Общайся с сыном, будь ближе». Чего ты теперь хочешь?
Тут её и накрыло. Не злостью — растерянностью. Ведь она правда настаивала.
Года два назад…
Тогда они с Сергеем только поженились. Всё было как в мечтах: новая квартира, ипотека, ремонт — стандартный набор молодых. Сергей пропадал на работе, но вечерами был дома, хоть и вымотанный. Варя радовалась даже тому, как он сопел ночью, уткнувшись в подушку.
Именно тогда она решила «поступить правильно».
— Почему ты не видишься с сыном? — спросила она как-то.
— Ну, деньги перевожу, подарки дарю. Наташа не жалуется, — отмахнулся он, будто речь шла о коммуналке.
— Серёж, ребёнку не только деньги нужны. Ему нужен отец. Неужели тебе неинтересно, как он растёт?
Он задумался. А через пару недель всё завертелось: позвонил бывшей, предложил забирать Мишу хотя бы раз в месяц. Наташа не отказала. Наоборот — сказала, что мальчику нужно мужское воспитание.
Варя поехала с ним на первую встречу. Мишка был худенький, в смешной шапке с медвежьими ушами. Смотрел на неё с подозрением и почти не разговаривал. Но потом, у бабушки Нины, вдруг оживился, когда та достала детское лото. Играли до темноты. Сергей расслабился. И Варе казалось: вот, теперь всё наладится.
Позже она часто вспоминала тот вечер. Как бабушка плакала, обнимая внука. Как Мишка смеялся, когда они катались на велосипедах в парке. Как шептал ей: «Твой пирог вкуснее, чем у мамы».
Она рассказывала об этом подругам, матери. Гордилась.
— Это я их сблизила. Теперь они как настоящая семья, — хвасталась Варя. — Я даже чувствую себя частью их жизни.
Но тревога уже тогда подкрадывалась. Будто она открыла дверь, а оттуда потянуло ледяным сквозняком, затягивающим в какую-то страшную историю.
Месяц назад всё резко ухудшилось. Варя сидела с Мишкой на кухне. Он уплетал вафли с вареньем, болтал о школе, а потом вдруг сказал:
— А когда мы с папой и мамой были в кафе, там такой робот приносил еду!
— С мамой? — переспросила Варя, сжимая ложку.
— Ну да. В пятницу. Папа приехал, я попросил. Он сказал — только тебе не говорить. Ты же не скажешь? — он замолчал, поняв, что проговорился.
Варя кивнула, подложила ему ещё вафлю. Он не заметил, что что-то не так. Ему было весело.
А ей — нет.
Той ночью она не скандалила. Только спросила:
— Почему ты не сказал, что ходил с Наташей и Мишей в кафе?
Между его бровей легла складка. Он сразу выстроил стену.
— Я не обязан отчитываться за каждый шаг. Это было для сына. Обсуждать нечего.
Варя кивнула, но внутри что-то разбилось. Что-то, что уже не склеить.
Сергей всё чаще возвращался поздно. Варя к тому времени либо спала, либо засыпала. Её муж проводил с «чужой» женщиной больше времени, чем с ней. Причины всегда были: сын, ремонт, помощь по хозяйству.
Полгода назад всё было иначе. Варя проходила обследования в больнице. Сергей был рядом: возил на УЗИ, носил любимые мандарины, мчался ночью за шоколадкой. Он был заботливым мужем. Только её. Его не приходилось делить.
А потом — пустота. Очередной «неудачный цикл», намёк врача на ЭКО. И взгляд Сергея потух. Он не ушёл, нет. Но теперь чаще говорил «решай сама» и «я не врач».
А рядом оказалась Наташа — с ремонтом, с сыном, с просьбами. Там всё было просто. Там не надо было надеяться.
— Знаешь, Наташа сейчас совсем другая, — как-то сказала Ольга, жена его брата. — Мягкая, спокойная. Видно, жизнь наладилась.
Для Вари это был удар под дых.
— Да, — кивнула она, глотая чай. — Хорошо, когда у людей всё хорошо.
Мир будто перекосило. У кого-то — хорошо. У неё — нет.
Потом было хуже. Телефон лежал на кухне, Сергей — в душе. Её пальцы сами потянулись к экрану. Она не хотела искать. Но надеялась, что искать нечего.
Переписка не была похабной. Но она была… такой тёплой, что Варе стало больно.
— Спасибо, что проводку доделал. Я бы разорилась на электрике, — писала Наташа. — Инструменты оставляю, пригодятся.
Варя пролистала дальше.
— Ты всегда рядом, Серёж. Даже спустя годы.
Голосовое. Она нажала. Усталый, но тёплый голос:
— Спасибо. Без тебя я бы не справилась. Ты как скала. Мишка счастлив. Я тоже.
Варя медленно положила телефон. У неё не было ни доказательств, ни опровержений. Будто её поставили на край пропасти.
Потом был разговор со свекровью. Та позвала за грибами. Варя отказалась, но приехала. Ей нужно было выговориться.
Они сидели на кухне. Нина Мефодьевна месила тесто, Варя смотрела в окно.
—— Спасибо, что поехала, — сказал Сергей, когда она вернулась, и впервые за долгое время его глаза были по-настоящему тёплыми.
