**Дневник, 5 ноября**
Сегодня я еле добралась до дома. С улицы дул холодный ветер, кружа последние жёлтые листья. Сняла пальто и сапоги с трудом, когда вдруг услышала знакомый голос:
— Привет, любимая.
Это был Игорь. Как всегда, встречал меня с улыбкой, тёплой, как чай с мёдом.
— Привет, — ответила я, стараясь улыбнуться, но голова гудела от усталости.
— Ужин готов, — сказал он. — Садись, отдохни.
Я замерла. Обычно я сама готовила, но сегодня… Кивнула и прошептала:
— Спасибо. Я сегодня на грани…
На кухне пахло гречкой с грибами, горячим борщом и свежезаваренным чаем. Я опустилась на стул, глядя на Игоря с благодарностью.
— Как день прошёл? — начал он, но звонок телефона оборвал вопрос.
Незнакомый номер. Ответила — и похолодела.
— Что?.. Как она упала?.. Где вы? Я еду!
Через десять минут я уже мчалась в такси. Мама поскользнулась на обледенелой лестнице у подъезда. В приёмном отделении прозвучал диагноз: компрессионный перелом позвоночника. Полгода минимум — постельный режим, операция, долгая реабилитация.
В палате лежала женщина, которая ещё вчера ворчала, но сама мыла полы и варила щи. Теперь — беспомощная, прикованная к кровати. Я сжала кулаки, чтобы не расплакаться.
Игорь был рядом с первого дня. Приезжал, когда я не могла. Носил передачи, сидел с тёщей, рассказывал, как в парке распустились первые подснежники, как я держусь на работе.
Когда маму выписали, начался настоящий ад. Я металась между офисом, аптеками и домом. Готовка, уход, бесконечные капризы матери — сил не оставалось совсем.
Однажды вечером я прибежала к Игорю. Упала на диван и зарыдала:
— Я не выдерживаю… Это слишком… И ещё чувствую себя виноватой — это же мама…
Он молча вышел в спальню и стал собирать вещи.
— Ты куда?! — вскрикнула я.
— Переезжаю к тебе. Если тебе тяжело — я рядом. Вместе справимся.
Я не верила. Знала характер мамы — колючий, неуступчивый. Но Игорь не жаловался. Ни разу.
Утром будил меня чаем, давал поспать лишние полчаса. Сам стирал, гладил, варил маме манку, а мне пек сырники. Шутил с тёщей, терпел её язвительные замечания.
Когда началась реабилитация, он стал незаменим. Держал маму, когда она училась стоять, водил в ванную, делал с ней упражнения. Вечерами, вместо отдыха, убирался и готовил ужин.
Подруги, которые раньше усмехались («Любовь без денег — ненадолго»), теперь смотрели на меня с завистью. Не каждая могла похвастаться мужчиной, который вставал в шесть утра, чтобы помыть пол после ночного недержания у тёщи, или сам штопал простыни.
Однажды, глядя, как он осторожно вытирает маме руки, я сказала:
— Я боялась, что ты уйдёшь. А ты… Я не знаю, как бы без тебя справилась.
Он только пожал плечами:
— Любовь — это не рестораны и бриллианты. Это когда держишь человека за руку, даже если он не может ответить. И не убегаешь, потому что знаешь — сейчас ты нужнее всего.
Через полгода мама смогла вставать. Ещё через месяц — ходить с палочкой. А через два — уже варила суп и шутила, что зятя ей Бог послал.
А Игоря повысили на работе. Первое, что он сделал — снял новую квартиру. Просторную, светлую, с ванной, где не приходилось стоять в очереди.
И там он сделал мне предложение.
Я сказала «да» без раздумий. Не потому, что теперь у него появились деньги. А потому, что увидела настоящего человека. Того, кто в беде не убегает. Кто делает больше, чем просто любит — поддерживает, терпит, защищает.
Когда подруга спросила:
— Ты же мечтала о Мальдивах, о роскоши… А теперь? Тебе хватает?
Я просто улыбнулась:
— Да. Потому что самое ценное — не в ювелирном магазине. Оно — в тёплом супе, который он подсовывает тебе, когда ты плачешь.
И от этого тепла, что мы создали вдвоём, в мире стало чуточку больше настоящего счастья.
