В те давние годы я оказалась перед выбором, из которого не было достойного выхода. Сорок лет на плечах — и вот я не хочу ухаживать за больной матерью. Не от лени, не от чёрствости. Просто есть причины, в которые не хочется посвящать каждого родственника. Но именно они — семья — теперь давят на меня со всех сторон.
Мать сама хотела избавиться от меня
Восемьдесят лет ей сейчас, а я — её поздний, нежеланный ребёнок. Первую дочь, старшую сестру, она родила в двадцать два от первого мужа. Потом развод, а за ним — гулянки, пьянки, чужие мужчины. Сестра росла, как сорная трава. Соседки забирали её к себе, пока мать валялась пьяная.
А когда ей стукнуло сорок, забеременела снова — мной. Как сама потом признавалась, на аборт было уже поздно. Рассказывала и про «народные методы», которыми пыталась от меня избавиться. И в каждой ссоре повторяла одно:
— Зря тебя тогда не выкинула…
Я — её позор. Нежеланная, без отца, кто бы он там ни был. Мать тогда крутилась с кем попало, и мне просто повезло родиться. Воспитывала меня сестра, которой самой-то было шестнадцать. Не от любви — от необходимости.
Дом наш был не домом, а бедланом
Детство вспоминается мне перегаром, криками, драками, визгом. Мужики сменяли друг друга, все пили, а один, когда мне было десять, попытался пристать. Вырвалась, ночь просидела на скамейке у подъезда. Хорошо хоть лето было. Матери сказала — больше его не видели. Но ничего не изменилось.
Сестра в двадцать пять сбежала в другой город. Больше не общалась. Понимаю её. Не осуждаю. Она была мне больше матерью, чем родная — кормила, мыла, в садик водила. Но, думаю, ненавидела за то, что из-за меня прожила не свою жизнь.
Бунт и пустота
С пятнадцати почти не появлялась дома. Жила у друзей, встречалась с парнем. Мать стала для меня просто соседкой. Иногда била — чаще пьяная. Иногда оскорбляла. Чаще — не замечала.
После школы уехала в техникум с общежитием. Мать даже обрадовалась. С тех пор не общались. Ни звонков, ни поздравлений. Мне оно и не надо было.
Теперь она у меня — но жить вместе не стану
Не замужем. Детей нет. Был брак — не сложилось. Сейчас есть мужчина, но под венец идти не собираюсь. Живу одна, работаю, ценю покой.
Три месяца назад у матери случился инсульт. Родня положила её в больницу, позвонила мне. Я не поехала. Только деньги на лекарства перевела. Ни страха, ни жалости — ничего не было.
После выписки привезли её ко мне. «Ты же дочь, кто, если не ты?» Думали, растрогаюсь. Но я увидела ту же женщину, что сломала мне детство.
Сразу сказала: оформляю в дом престарелых. Не хочу, не буду. Когда я была маленькой и беспомощной — её это не волновало. Она меня не растила, не любила. Почему теперь я должна ради неё отказываться от себя?
Мать после инсульта говорит плохо, но матом — отчётливо.
Родня в шоке — но забирать не спешит
Тётка названивает каждый день. Уговаривает, грозится, пугает «божьей карой». Говорит, детей у меня никогда не будет. Предложила забрать мать к себе. Ответ: «У меня однушка, куда я её дену?»
Ещё одна родственница наорала в трубку, назвала меня тварью, сказала, что жаль, что мать меня тогда не прикончила. Громко, эмоционально — но на деле никто ничего делать не хочет. Все считают, что заботиться должна я. Потому что дочь. Потому что «так положено».
Но у меня нет к ней любви. Нет благодарности. И я не обязана.
Помогу деньгами, лекарствами, продуктами. Но не стану согревать тех, кто сам сжигал мосты. А если кто-то хочет осудить — пусть попробует пожить с матерью, которая твердила: «Ты ошибка».
P.S. Быть матерью — не значит просто родить. Надо вырастить, обнять, защитить. Она этого не сделала. А теперь ждёт любви. Но её во мне нет.
