КАК Я ЕЁ НЕНАВИДЕЛ… И ЛЮБИЛ
Смятýтый лист бумаги лежал в самом дальнем углу её стола, припáханный под заявлéнием на увольнéние. Я поднял его — и что-то ёкнуло внутри. Сердце подсказало: это не просто бумажка. Это послание. Лично мне.
Вспомнилось, как в детстве мы с пацанами играли в шпионов — писали невидимые письма молоком, лимонным соком, а потом грели над плитой, чтобы слова проступили. И ведь мы с ней, с Таней, тоже когда-то об этом говорили, болтали в обед, будто я не начальник, а просто парень, смотрящий на неё влюблёнными глазами.
Я не стал дожидаться конца рабочего дня. Рванул домой, дрожащими руками включил газ, поднёс лист к огню… И буквы проявились. Чёткие, будто выжженные болью.
«Если ты это читаешь — значит, догадался, как увидеть невидимое. Значит, не всё ещё кончено. Но знай: унижая меня, ты растоптал всё, что во мне к тебе теплилось. Тебе нравилось, как я сжимаюсь от боли. Ты забыл, что за холодной маской — живой человек. Я могла бы мстить. Но тогда стала бы тобой. А я — не ты. Прощай. Не ищи.»
Перечитал раз пять. Каждый раз — будто ножом по душе. Слова будто вплавились в память. В голове крутилось: за что я её так ненавидел? Почему?
Когда Таня впервые зашла в отдел, будто кто-то распахнул окна — в кабинет ворвались солнце, ветер и запах сирени. Я не был сентиментальным, но тогда… тогда впервые понял, что значит потерять голову. В ней не было гламурной красоты. Но был огонь. Свет. То, что заставляло мужчин оборачиваться, а меня — сжиматься внутри.
Я видел женщин. Много. Ухоженные, желанные, с голосами, насквозь пропитанными игрой. Я умел их читать, предугадывать шаги. И получал, что хотел. Без лишних усилий. Свидания, цветы, поцелуи — и свободен. Меня это устраивало. Я всегда держал дистанцию, всегда контролировал.
Но с Таней… Хотелось прижаться к её плечу, слушать её дыхание, трогать волосы. Забыть всё. Стать не начальником, а просто парнем, готовым променять карьеру на возможность быть рядом.
Она была моей подчинённой. Надёжной. Тиxой. Умной. Я доверял ей cамые сложные проекты. Она работала без жалоб, без ошибок. Я мог орать — она не огрызалась. Но её молчание било больнее криков. В нём была сила, от которой у меня холодело внутри.
И я унижал её. Снова и снова. Давил, подкалывал, провоцировал. Хотел сломать, чтобы потом собрать. Мечтал увидеть её слёзы. Представлял, как утешаю, глажу по волосам, бормочу: «Прости, дурак…». Но она не плакала. И не уходила. Молча сжималась. И от этого становилась крепче. А я — слабее.
Приносил ей конфеты. Ловил взгляд. Бросал небрежные комплименты. Надеялся, что она поймёт: я не просто босс. Я — мужчина, который хочет раствориться в ней.
Однажды осмелился — обнял. Крепко, но мягко. Она отстранилась, посмотрела в глаза. Без злости. Без страха. Без ничего. А мне показалось — она увидела меня насквозь. И это уничтожило.
Я не мог признать, что мы равны. Хотел подчинить. Приручить. Доказывал себе: она — никто. А сам сгорал от желания.
Пытался вызвать ревность. Громко болтал по телефону с другими, нарочно смеялся. Звал их на обед при ней. Она молчала. И это бесило больше всего.
Я был уверен — она чувствует. Тоже хочет. Ей нужны мой голос, мои руки. Она просто держится. Но скоро сдастся. Обязательно.
Я знал — работа ей важна. Значит, останется. Вытерпит. А потом всё равно будет моей. Когда-нибудь. Ведь я привык брать то, что хочу.
Но в пятницу она не пришла. Не предупредила. Телефон не отвечает. Почта молчит. Проект завис. Я остался у разбитого корыта. Злился, ждал, что она вернётся, объяснится. Но её не было.
Словно испарилась. Как пар изо рта на морозе. Как сон, который утром уже не вспомнить. Она ушла — тихо, резко, не оглядываясь.
А я… Я, тот, кто думал, что держит всё под контролем, остался с пустотой. С письмом, в котором — правда. Она оказалась сильнее. Чище. И ушла первой.
Теперь мне не хватает её взгляда. Молчания. Даже её упрямства. Я ненавидел её. А на самом деле… просто не знал, как любить.
