**ТЕНЬ ЧУЖИХ ЖЕЛАНИЙ**
— Почему я должна уезжать, если квартира моя? — голос Светланы дрожал, но в нём чувствовалась стальная решимость.
Светлана всегда знала, что её трёхкомнатная квартира в центре Нижнего Новгорода — подарок судьбы, доставшийся от бабушки Галины Петровны. Когда старушка завещала жильё единственной внучке, родня шепталась за спиной, но оспорить волю усопшей никто не посмел. Документы были оформлены намертво, как будто с железными замками.
Когда Светлана вышла замуж за Дмитрия, он переехал к ней. Квартира стала их общим гнёздышком, хотя на бумаге принадлежала только ей. Дмитрий тогда шутил: «Женился на хозяйке трёшки — теперь живу, как боярин!» Шутки казались безобидными, и Светлана верила, что их всё устраивает.
Первые месяцы брака напоминали сказку. Дмитрий варил по утрам кофе, убирал за собой, таскал из магазина тяжёлые пакеты. Он работал слесарем на автозаводе, зарплата была хорошая, и общий бюджет не страдал. Светлана, медсестра в районной поликлинике, зарабатывала скромнее, но её деньги тоже были копейка в копейку.
Свекровь, Валентина Степановна, поначалу держалась сдержанно. Наведывалась раз в месяц, привозила домашние закатки, расспрашивала о делах. Светлана встречала её радушно, накрывала стол, старалась угодить. Валентина Степановна улыбалась, хвалила уют, приговаривала:
— Димулька у меня золотой, а ты, Светочка, ему пара. Живите да радость вам!
Светлана верила этим словам, чувствуя, что стала своей в новой семье. Ни ссор, ни намёков — всё шло гладко. Даже когда свекровь заглушённо вздыхала: «Внуков бы хотелось…» — Светлана лишь улыбалась, считая это естественной частью жизни.
Но через полгода в их доме поселилось напряжение. Дмитрий начал говорить о будущем, о «страховке» на случай беды. Слова были аккуратными, обтекаемыми.
— Свет, ты не думала, как бы нам обезопасить своё? — спросил он однажды за ужином.
— О чём ты? — она отложила вилку, пристально глядя на мужа.
— Ну, жизнь — штука непредсказуемая. Вдруг что — болезнь, кризис. Надо подстраховаться.
Светлана кивнула, не придав значения. Разговор казался обычной заботой. Но через пару дней Дмитрий вернулся к теме, и тон стал жёстче.
— Свет, я про квартиру. Если со мной что случится, ты останешься одна, а жильё только на тебе. Моя мать, допустим, прав не имеет.
— Какие права у Валентины Степановны на мою квартиру? — Светлана нахмурила брови.
— Не в правах дело. Просто… мы же семья. Надо, чтобы все были прикрыты.
Светлана промолчала, но внутри защемило. Дмитрий раньше никогда не лез в вопросы собственности.
Через неделю позвонила Валентина Степановна. Голос — сладкий, как мёд.
— Светуля, как поживаете? Как Димочка?
— Всё нормально, Валентина Степановна. Работаем, живём.
— Молодцы. Свет, можно по-хорошему поговорить? Есть идея.
— Конечно, слушаю.
— Понимаешь, я переживаю за вашу семью. Хорошо бы бумаги оформить, чтобы всё по закону. На всякий случай.
— Какие бумаги? — Светлана насторожилась.
— Да про квартиру вашу. Может, дарственную сделать? Чтобы всё по-родственному. Ты ведь Диму любишь?
Вопрос ударил в самое сердце. Любовь и дарственная на жильё? Светлана почувствовала ловушку.
— Валентина Степановна, квартира — бабушкино наследство. Зачем её переоформлять?
— Светик, это просто для порядка. Чтобы в семье мир был.
— Я подумаю, — сухо бросила Светлана и положила трубку.
Вечером она рассказала Дмитрию о звонке. Он пожал плечами:
— Мать бдит. Но решать тебе.
Его равнодушие насторожило. Обычно Дмитрий ворчал, если мать лезла в их жизнь, а теперь молчал, будто его это не касалось.
На следующий день Светлана приняла решение. Позвонила Валентине Степановне и чётко сказала:
— Я подумала. Квартира моя, бумаги в порядке. Переписывать её не буду.
— Светуля, но вы же семья…
— Именно поэтому ничего менять не нужно. Дмитрий — мой муж, живёт здесь на законных основаниях.
Валентина Степановна затихла, потом вздохнула:
— Жаль. Думала, ты семью понимаешь.
После этого в доме стало иначе. Дмитрий замкнулся, перестал шутить, избегал разговоров. Когда Светлана спрашивала, что не так, он отмахивался:
— Устал. Не лезь.
Но Светлана видела: дело не в усталости. Дмитрий перестал помогать по дому, не покупал еду, игнорировал квитанции за ЖКХ.
— Дима, надо за свет заплатить, — напоминала она, протягивая счета.
— Плати сама. Твоя ж квартира, — бросал он, уткнувшись в телефон.
Слова резали, как лезвие. Впервые Светлана поняла: между ними выросла стена.
Валентина Степановна стала приходить чаще. Теперь она вела себя иначе — хозяйничала на кухне, комментировала каждый угол, будто квартира была её. Светлана терпела, но терпение лопалось.
— Дима, что у вас за диван старый? — спрашивала свекровь. — Семье нужна нормальная мебель.
— Нас устраивает, — отвечала Светлана.
— Тебя, может, и устраивает. А семье?
Слово «тебя» звучало, как будто Светлана здесь чужая.
Абсурд достиг предела, когда Валентина Степановна открыто заявила права на квартиру.
— Эта жилёжка теперь общая, — заявила она, развалившись в кресле. — Дима тут прописан, значит, и я имею право.
Светлана стиснула зубы, но промолчала, запоминая каждое слово.
Развязка наступила в пятницу. Светлана вернулась домой и обомлела: в гостиной стоял незнакомец. Валентина Степановна представила его:
— Светочка, это Алексей Николаевич, риелтор. Опытнейший.
Мужчина в строгом костюме похаживал по комнатам, щупал стены, осматривал сантехнику. Валентина СтепановнаСветлана выгнала их всех, закрыла дверь на ключ и впервые за долгие месяцы почувствовала, что дышит полной грудью.
