В маленьком городке Дубровка появилась новая семья. В школе как раз закончили ремонт, и на смену старому директору приехал Роман Васильевич — строгий, умный мужчина из города. С ним приехали его жена Лидия Семёновна, учительница математики, и их пятнадцатилетняя дочь — Алевтина, или, как её быстро прозвали в городке, Алёна.
С первого дня она выделялась среди местных девчонок. Высокая, стройная, всегда с аккуратной причёской, с длинной русой косой, в чистой обуви даже после осенних дождей — Алёна будто сошла со страниц журнала. Парни сразу её заметили. А девчонки? Те сначала шептались за спиной, но скоро и сами стали стараться выглядеть получше, чтобы хоть чуть-чуть походить на неё.
В Дубровке жил Ваня — крепкий парень лет семнадцати, с широкими плечами, с детства привыкший к работе. Бросил школу после восьмого класса, пошёл помогать мужикам — то на сенокос, то дрова колоть, в любую погоду. Его уважали за прямоту, да и вид у него был что надо. Девчонки вокруг него вились с малых лет, а сам Ваня не отказывался — любил повеселиться, любил внимание. А как подрос — и вовсе стал первым парнем на деревне.
— Ванька, как шатун: где гулянка — там и он, — смеялись соседи.
Но однажды всё изменилось. Он впервые увидел Алёну, когда та шла с матерью в магазин. В ней было что-то другое — взгляд, осанка, даже походка. Как будто она из другого мира, куда ему хода нет. Тогда у него внутри что-то перевернулось. Будто гвоздь в сердце вбили. Думал о ней без конца. С того дня перестал бегать за девками, перестал дурачиться с друзьями — только издали смотрел на Алёну, боясь подойти.
Прошла осень. Зимой вся деревня каталась на замерзшей реке, привязав к валенкам самодельные коньки. И вдруг — как в сказке — появилась Алёна, на настоящих фигурных коньках. Скользила так легко, что все замерли. Даже старики у школы не сводили с неё глаз.
Но тут раздался крик:
— Алёна! Тонёт!
Она провалилась в полынью у берега, где лёд всегда тонкий. Ваня услышал крики и, не раздумывая, бросился вперёд. Скинул телогрейку, пополз по хрупкому льду. Алёна отчаянно цеплялась за края, но холодная вода затягивала.
Он кинул ей ремень, вытащил, донес до дома. Сам дрожал, пальцы не слушались, но он знал — спас. Весь городок говорил об этом. Вечером к нему пришла мать Алёны:
— Спасибо тебе, Ванюша… Она просила, чтобы ты зашёл. Лежит, температура.
Он пришёл. Алёна была бледная, но увидев его, слабо улыбнулась и прошептала:
— Спасибо… если бы не ты…
С тех пор Ваня стал приходить к ней каждый вечер. Они разговаривали, держались за руки. В шестнадцать лет она разрешила ему первый поцелуй. А в восемнадцать Ваню забрали в армию. Прощались долго, со слезами. Он просил ждать. Она обещала.
Но судьба распорядилась иначе.
Его отправили в горячую точку. Там он потерял ногу. Лежал в госпитале, мучился — не от боли, а от мыслей:
— Не хочу, чтобы она видела меня калекой. Не поеду назад. Пусть живёт, пусть забудет…
Выписался и уехал с другом в райцентр. Устроился на завод, а потом и женился. Не по любви — из благодарности. Жену звали Таня, она сама предложила:
— Вань, давай поженимся. Тебе тяжело, я помогу…
Он согласился. Родилась дочь Катя. Жили спокойно — без страсти, но с уважением. А любовь… любовь осталась там, в Дубровке, в глазах юной Алёны.
Прошли годы. Иван стал иногда навещать родные места — проведать мать, вспомнить былое. Алёна тоже жила там — замужем, с детьми. При встрече между ними пробегала искра, но оба молчали. Ваня возвращался в город, запивал, срывался, пугал жену. А потом снова — работа, дом, тишина.
Когда умерла Таня, Иван остался один. Катя предложила:
— Пап, переезжай к нам. Места хватит, внуки будут рады.
Он согласился. Два года жил в городе, но тоска не отпускала. С балкона девятого этажа часами смотрел вдаль. А однажды за ужином выдавил:
— Хочу в Дубровку. Хочу там остаться. Хочу на родной земле умереть…
Дочь уговаривала, но в отпуск отвезла его. Городок изменился — зарос, опустел. Родительский дом развалился. Но когда они стояли у развалин — к ним подошла Алёна. Полная, седая, с палочкой… но та самая. Пригласила в гости.
— Хлеба отрежу, чаем напою…
За столом, вечером, Иван вдруг сказал:
— Алёна… Хочу остаться. У тебя. До конца. Я ведь всё это время… только тебя и любил.
Катя возмутилась:
— Папа, ну что ты?! В чужой дом…
— Подожди, дочка, я не с тобой говорю.
Алёна молчала. Смотрела на руки. Потом тихо:
— Ладно. На недельку. Посмотрим…
Остался. Жили тихо, мирно. Много разговаривали. Он дышал родным воздухом. А на пятый день — не проснулся. Алёна подошла, тронула его руку. Поняла.
Она сама закрыла ему глаза. И зарыдала. По-настоящему. Будто прощалась с частью самой себя.
Похоронили Ивана рядом с родителями. В родной земле. Рядом с теми, кто дал ему жизнь. И рядом с той, которая была его жизнью.
Любовь он пронёс. Через боль. Через годы. До самого конца.
