Сегодня, перебирая старые записи в своём дневнике, наткнулся на историю, которую давно хотел забыть, но обязан помнить. Всё началось в глухой деревушке под Псковом, где судьбы решались заднгим числом, а браки устраивались родителями. Меня с пелёнок прочили в жёны Петру — сыну отцовского друга. Высокий, крепкий парень с руками, привыкшими к труду, и тихим нравом. Казалось бы, идеал.
Наши отцы, как два дуба, росли бок о бок: вместе пахали, строили, мечтали, что и дети их пойдут одной дорогой. Пётр оправдывал ожидания: техникум, своя бригада, помощь в хозяйстве. Но в один день объявил, что уезжает на учёбу в Новгород. В ночь перед отъездом спросил: «Ждать меня будешь, Алевтина?» Я промолчала. А потом между нами случилось то, чего не должно было быть. Хотя… сердце моё молчало.
Пётр писал. Я отвечала. Год. На второй — подала документы в институт в Великом Новгороде. Мечтала о телевидении, славе, столичной жизни. Не поступила. Зато встретила Егора — самоуверенного городского парня с острым языком. Прожили вместе три месяца. Он сказал: «Остыл». Я ушла. Приютила подруга. Потом пришло письмо: Пётр вернулся. Я поехала домой. Без плана, но с тенью надежды.
И тут — как гром среди ясного неба: беременность. Срок уже не позволял прервать. Решила — рожу, а там видно будет. Молчала. Через неделю Пётр повёл меня смотреть новый дом. Осталась у него. Месяц — и свадьба. Всё шло, как по накатанной. Только живот рос не по графику. «Богатырём будет!» — смеялся Пётр. Рожать поехала в город — боялась лишних глаз. Уговорила врачей задокументировать поздние роды. Наш Артёмка родился крепышом. Стал смыслом моей жизни.
Пётр принял его как своего. Трудился не покладая рук, целовал нас на ночь. Любви не было. Но была благодарность. И страх. Боялась, что узнает правду. Страшилась, что разлюбит Артёма. А если захочет ещё детей? Рисковать не могла. Сделала аборт. Потом ещё. Четыре. Тайно. Поставила спираль. Боялась новой лжи.
Но жизнь распорядилась иначе.
Артёму семь лет. Лето. Упал с велосипеда в заброшенный колодец. Арматура пронзила бок. Я орала, как раненый зверь. Пётр примчался первым. Вытащил сына, нёс на руках до «скорой». В его глазах стояли слёзы. Тогда я поняла: он любит этого ребёнка больше жизни.
А потом грянуло:
«Почему скрыли, что ребёнок не ваш?» — спросил врач. Нужна была кровь редкой группы. Моя и Петра не подошли. Конец. «Артём не твой сын…»
Пётр вышел. Я думала — навсегда. Но он вернулся: «Где его отец?» — «В Новгороде. Егор. Но…» — «Хватит. Надо спасти сына. МОЕГО сына!» — и исчез за дверью.
Он нашёл Егора. Тот приехал, сдал кровь. Попросил только не говорить жене. Мы обещали.
Артём выжил.
Егор исчез. А я… вдруг полюбила Петра. Безумно. Он знал. Всё знал. «Я растил его. Он зовёт меня отцом. Не Егора.»
Захотела родить ему. Но аборты лишили меня шанса. Тогда Пётр сказал: «Давай возьмём того, кому не хватает семьи.» Усыновили Ваню из детдома. Через три года — чудо. Родилась наша Лизонька.
Теперь у нас тихо. Тепло. Только ночью иногда кричу во сне: «Сын умирает!» — и просыпаюсь. А рядом он. Мужчина, который простил. Который остался.
Жизнь не прощает ошибок. Но даёт шанс их исправить. Если не побоишься им воспользоваться.
