Мне было шестьдесят два, когда сердце моё вдруг ожило… А потом случайно услышала его разговор с сестрой.
Кто бы мог подумать, что в мои годы можно влюбиться, будто снова юная девчонка. До мурашек по коже, до жара в щеках. Подруги посмеивались, крутили у виска, а я светилась, как майское утро. Его звали Геннадий Петрович — мужчина солидный, с тихим тембром голоса и взглядом, от которого на душе теплело. Познакомились мы в Доме культуры, где давали концерт оркестра народных инструментов. В антракте он оказался рядом, заговорил о музыке — и вдруг поняли, что говорим на одном языке.
Тот вечер запомнился особенной чистотой: за окном моросил дождь, пахло мокрой рябиной, а я шла домой с чувством, будто судьба подкинула мне неожиданный подарок.
Стали встречаться. Ходили в кино, гуляли по набережной, спорили о книгах. Он рассказывал о своей жизни, я — о годах вдовства, о том, как долгое одиночество учит молчать и терпеть. А потом он предложил поехать на его дачу под Псковом. Я согласилась.
Там было волшебно: высокие сосны, тихое озеро, солнечные зайчики на мху. Провели несколько дней, как в сказке. Но однажды ночью Геннадий сказал, что срочно нужно в город — у сестры беда. Я осталась одна. Позже его телефон замигал на столе. На экране — «Лариса». Не взяла трубку, но в сердце закралось сомнение.
Когда он вернулся, я осторожно спросила про Ларису. Он улыбнулся: «Сестра. Заболела, да ещё и долги накопились. Помогаю, как могу». Всё звучало правдоподобно. Но с тех пор он стал чаще уезжать, будто его что-то тянуло прочь. Звонки от «Ларисы» участились. Я замечала, но молчала. Боялась разрушить хрупкое счастье.
Как-то ночью проснулась — его не было рядом. Из кухни доносился его шёпот:
— Лариса, потерпи… Нет, она не в курсе. Пока ничего не заподозрила. Всё улажу, дай срок…
Я замерла. «Она не в курсе» — явно про меня. Но о чём? Притворилась спящей, когда он вернулся, а сердце колотилось, как воробей в клетке.
Утром вышла в сад — будто за смородиной, а на самом деле — чтобы перевести дух. Позвонила подруге:
— Антонина, не знаю, что думать. Мне кажется, он что-то скрывает. Боюсь, что опять…
Антонина помолчала, потом сказала твёрдо:
— Спроси прямо. Без правды — какая жизнь? А если правда ранит — значит, надо было узнать.
Когда Геннадий вернулся, я набралась смелости:
— Я слышала твой разговор. Про то, что я «не в курсе». Скажи правду.
Он побледнел, затем вздохнул:
— Прости… Лариса — сестра. Влезла в долги, как в прорубь. Заложил дачу, почти всё отдал. Боялся, что если узнаешь — уйдёшь. Не хотел терять тебя.
В глазах защекотало. Я ждала подвоха, измены, а оказалось — он просто спасал родного человека.
— Я не уйду, — прошептала. — Одиночество я знаю не понаслышке. Если доверишься — справимся. Вместе.
Он обнял меня так крепко, что захватило дух. Тогда я поняла: рискнула не зря. Позже мы вместе помогли Ларисе разобраться с долгами, нашли толкового адвоката. Стали не просто парой — семьёй.
Мне шестьдесят два. Но теперь я точно знаю: возраст любви не помеха. Главное — не бояться доверять сердцу. И знать, что рядом есть тот, с кем даже страх — не преграда. Потому что только с правдой и вместе — бывает настоящее счастье.
