**Разорванные узы: возвращение к семейному очагу**
Было морозное утро, когда я стоял во дворе, дрожа в стареньком пальто. Со Светланой мы поссорились неделю назад, и с тех пор я ночевал у отца в другом конце деревни — Зарядье. В тот день, когда жена ушла на рынок, я, озираясь по сторонам, словно вор, пробрался к нашему дому. Сердце колотилось — от обиды, от страха. Я зашел в сарай, распахнул дверь и выпустил гусей на снег. Птицы радостно загоготали, а старый гусак, мой любимец, подбежал, прижался ко мне, будто обнимая длинной шеей. Именно эту сцену увидели вернувшиеся Светлана с дочкой Катей.
— Ну надо же! Любовь да ласка! — засмеялась Катя, сияя. — Пап, ты домой вернулся?
Я молчал, лишь бросил темный взгляд на жену.
— Голодный? — тихо спросила Светлана, приглядываясь. — У нас сегодня праздничный стол. Не забыл?
— О чем ты? — пробурчал я, не понимая.
Нам с женой уже шестнадцать лет, а живем мы в Зарядье — деревне, окруженной лесом, с рекой, где я рыбачу. Когда-то Светлана хотела в город, к родителям, но я уговорил ее остаться — жалел отца. Мать моя умерла еще до свадьбы, и отец, Николай Петрович, жил один.
Светлана полюбила наш дом, обустраивала его с душой, разводила цветы, растила огород. Но была одна проблема: я часто навещал отца, а он, тоскуя, прикладывался к бутылке. Я его ругал, но и сам порой пил с ним.
— Давай найдем ему женщину, — предлагала Светлана.
— Не захочет, — отмахивался я.
— Так и сопьется, — вздыхала она.
Ссоры участились. Я уходил к отцу на пару дней, потом возвращался с подарком для Кати — она бросалась мне в объятия, и Светлана смягчалась.
— Если б не дочь, я бы тебя выгнала! — ворчала она, но вскоре мы мирились.
Однажды жена застала меня с друзьями у лавки с пивом.
— Ты что, с ума сошел? Кате всего десять! Каким отцом ты ей запомнишься? — кричала она. — Иди к отцу и не возвращайся, пока не одумаешься!
Я в ярости собрал вещи и ушел.
— Серьезно что ли? — удивился отец. — Пройдет. А как она без тебя управится?
— Не знаю, — мрачно ответил я, наливая стопку.
По вечерам я подкрадывался к дому, гладил нашего пса Шарика, который лизал мне руки.
— Вернулся? — как-то спросила Светлана, выглянув во двор. — За собакой соскучился?
— Хоть за ней, — огрызнулся я. — Она меня не пилит.
Я забрал Шарика к отцу. Через пару дней она ощенилась — четверо щенков.
— Куда столько? — удивился отец.
— Раздадим, — ответил я.
Катя приходила смотреть на них, гладила.
— Пап, ты надолго ушел? — спросила однажды. — Без Шарика страшно…
— А без меня не страшно? — горько сказал я. — Передай маме привет.
— Сами приходите, — буркнула Катя и ушла.
В тот день, когда Светлана уехала на рынок, я вернулся. Выпустил гусей — и старый гусак, словно в объятия, обвил меня шеей. Жена с дочкой как раз подошли.
— Какая нежность! — рассмеялась Катя. — Пап, ты с нами?
Я молчал. Светлана, покрасневшая от мороза, смотрела спокойно.
— Голодный? — спросила. — У нас сегодня праздничный обед. Не забыл?
— О чем ты? — растерялся я.
И вдруг понял. Годовщина свадьбы!
— Конечно, помню! — выдохнул я. — Позвать отца?
— Приходите, — улыбнулась Светлана. — Только семья…
За столом было тихо и тепло. Без водки — только еда и торт.
— Пора быть добрее, — сказала Светлана. — Беречь друг друга…
— Катя, я больше не буду, — начал я. — Обещаю.
— И я виноват, — добавил отец.
— Молодцы, — улыбнулась жена.
— А вдруг сын будет? — вдруг сказала она загадочно.
Я вскочил:
— Правда?
— Да. Через семь месяцев.
Катя завизжала от радости:
— Брат!
Семья снова стала единой. Через два месяца Светлана округлилась, а я с отцом завязал и начал ремонт.
К лету родился мальчик — черноволосый, крикливый, моя копия. Катя не отходила от брата, а отец носился с коляской, хвастаясь внуком соседям.
На первый день рождения сына Николай Петрович пришел не один — с давней знакомой. Так у отца появилась новая жизнь.
Про ссоры мы не вспоминали. Лишь иногда Светлана говорила соседкам:
— Муж не пьет. Сын его перевоспитал.
Может, малыш нас изменил, а может, просто время пришло. Но теперь в доме — мир. А главное — любовь.
**Вывод:** Иногда нужно потерять, чтобы понять, что дороже семьи ничего нет.
