Дмитрий Сергеевич, а попросту Дима, недавно стал начальником отдела в крупной московской компании. Повышение досталось ему не вдруг — годы кропотливого труда без лишнего шума. Он не стремился блистать, но его ценили за надёжность. На работе поздравления были сдержанными, а дома — настоящей радостью.
Больше всех ликовала мать — Галина Николаевна. Когда-то она одна тянула сына, возила по больницам, платила за уроки, отказывала себе во всём, лишь бы Дима получил образование. И вот теперь — начальник отдела. Её гордость. Именно она настояла, чтобы он угостил коллег домашними пирожками и салатами. Не купленными — её руками.
В день праздника Дима зашёл к матери за угощением. Та как раз ушла к терапевту, но всё приготовила заранее — еда аккуратно лежала в контейнерах в холодильнике. Поняв, что одному нести тяжело, он попросил Светлану — новенькую сотрудницу — помочь. Та согласилась охотно.
Светлана была из тех, кого замечают сразу: светловолосая, с тёмными глазами, стройная — мужчины заглядывались, и Дима не был исключением. Коллеги перешёптывались: мол, неспроста она к нему льнёт, не упускает случая заговорить или вставить что-то личное в рабочий разговор.
Когда они вошли в мамину квартиру, Светлана первым делом заметила:
— Как у тебя уютно. Чисто, по-родному.
Но тут из-за угла выскочила маленькая чёрная собачонка и залилась звонким лаем.
— И это ещё что за зверь?! — Светлана резко отпрянула, будто боялась за свои колготки.
— Это Булка, — спокойно сказал Дима, подхватывая пёсика. — Не бойся, она не кусается.
— Булка?.. Ну ладно. Только пусть не подходит, а то ещё испачкает.
Дима едва заметно нахмурился. Но не успел ответить, как в кухню важно ввалился упитанный рыжий кот и, потираясь о ноги хозяина, тихо мурлыкнул.
— А это Царь, — с улыбкой произнёс Дима, доставая из холодильника кусочек курочки. — Сейчас, браток, сейчас угощу.
Он положил коту лакомство в миску и присел рядом, наблюдая, как тот ест.
— Ну и зверинец… — брезгливо прошептала Светлана. — У твоей мамы аллергии нет? Потому что держать столько зверья в однушке — это же антисанитария.
— А у тебя есть? — равнодушно спросил Дима.
— Не знаю. У нас никогда животных не было. Они же грязные, шерсть везде… фу. Не понимаю, как можно так жить.
Дима молча продолжил укладывать контейнеры в сумку. Лицо его стало каменным, взгляд — пустым. Светлана, не замечая перемен, стояла у двери и украдкой косилась на животных.
— Вечером зайду, выведу их погулять, — сказал Дима, улыбаясь уже не ей, а Булке и Царю. — Мама опять будет ворчать, что я их перекармливаю, но что поделать.
— И ты всё это терпишь? Столько забот! Гулять, кормить, ещё и к ветеринару водить…
— А ты думала, как с ребёнком. Зато они любят по-настоящему. Без всяких условий.
Светлана не слушала. Она уже крутила ручку двери, торопя его:
— Пошли. Обеденный перерыв скоро закончится. Я тебе открою.
По дороге в офис она весело болтала о новом меню в столовой, о платье Натальи Петровны, о каких-то сплетнях. Дима кивал, но не слышал. В голове у него звучала только одна мысль: «Что я в ней вообще нашёл?..»
В офисе его ждали: коллеги вручили термос из нержавейки — полезная вещь и для работы, и для поездок. Поздравляли, жали руку, хвалили. После работы сели за стол — подняли бокалы с шампанским, попробовали мамины угощения.
Светлана старалась быть рядом, но Дима больше не чувствовал ничего. Ни симпатии, ни тепла. Только пустоту.
— Подвезёшь? — спросила она в конце вечера.
— Нет, извини. Мне надо домой. Дела.
Этими «делами» была мать.
— Ну как? Всё прошло хорошо? — встретила она его с улыбкой.
— Отлично. Все в восторге от твоих пирожков. Меня даже забыли поздравить, — усмехнулся он, целуя мать в щёку.
— А та девушка, с которой приходил? Она тебе нравится?
— Что, Светлана? Да нет. Я тогда просто соврал, что у меня кто-то есть. Хотел тебя успокоить. Прости.
— Ладно. А если появится — какая она должна быть?
Дима задумался:
— Главное — чтобы тебя уважала. И наших зверей любила. Они для меня — семья.
Мать обняла сына:
— А самое главное — чтобы тебя любила. Тогда и меня, и Булку, и Царя примет без вопросов.
Он кивнул, взял поводок, открыл дверь. Собака и кот радостно выскочили вперёд, и он пошёл гулять с ними по вечернему двору.
А Галина Николаевна смотрела из окна, как её взрослый сын бегает по двору, бросает палку собаке и разговаривает с котом, будто с приятелем. И шептала в темноту:
— Господи, пошли ему ту единственную. Чтобы любила. Чтобы мы все для неё стали родными.
