Когда ушла жена — и пришло прозрение
Марина уехала в командировку в Киев на три месяца. Прошла всего неделя, но время тянулось, будто резиновое. Она сидела в номере гостиницы, измотанная, но с легким облегчением — сегодняшняя презентация прошла безупречно. Решила позвонить домой, вдохнуть хоть немного привычного тепла.
— Привет, Дмитрий! Ну как там вы? — спросила она, стараясь звучать бодро.
— Привет! У нас всё отлично! А ты как? — ответил он, но голос его был неестественно оживлённым.
— А я… — начала Марина, но вдруг в трубке раздался резкий детский крик.
— Мама! Папа врет! — перебил её сын.
Сердце ёкнуло.
— Дмитрий, что это было? Что Саша имел в виду?
— Да ничего, просто дурачится! — засмеялся он, но смех вышел напряжённым, словно сквозь зубы.
Но она почувствовала: что-то не так. И не ошиблась. За этой фальшивой лёгкостью скрывалась усталость, раздражение и беспомощность мужчины, оставшегося один на один с женской рутиной — детьми, горами грязной посуды и бесконечными «мамскими» обязанностями.
Первые дни он был уверен — справится без проблем. Ну что тут сложного? Сварить борщ, отвести детей в школу, постирать, убрать. Разве это подвиг?
Но утро начиналось как ад. Саша, с перекошенным от злости лицом, орал, что забыл про контрольную. Лиза ревела, потому что «это платье уродливое». Молоко убегало, хлеб горел, а на работе уже ждали.
Он метался, как загнанный зверь, всё валилось из рук. Работа проседала, дети требовали внимания, а квартира медленно превращалась в свалку.
Потом Лиза заболела. Ночью температура, слёзы, паника — где жаропонижающее? Вызов скорой, холодные компрессы, а в это время Саша, мрачный, как туча, бубнил про сорванный проект. Гора посуды росла, бельё копилось, деньги утекали, как песок сквозь пальцы. Нервы были натянуты, как струна.
И он вспоминал, как легко бросал ей: «Да ладно, справлюсь!» Как отмахивался, когда она, обессиленная, тащила пакеты из магазина, готовила, проверяла уроки, гасила конфликты. Он не видел её усталости. Потому что не хотел видеть.
Теперь видел. Теперь понимал.
— Марина, — прошептал он в трубку, когда набрался смелости. — Я был идиотом. Прости. Я не понимал… Даже не пытался.
Она молчала, и это молчание жгло сильнее крика.
— Вернуться? — наконец спросила она.
— Нет! — резко ответил он. — Ты должна закончить проект. А я обязан научиться быть мужем и отцом.
Он взялся за дело всерьёз. Составил расписание, вставал на час раньше, записывал всё: родительские собрания, дни рождения друзей детей, даже график стирки. Научился делать щи, жарить котлеты, печь сырники. Сестра научила выводить пятна с рубашек. Книга по детской психологии теперь лежала на тумбочке. Иногда, сидя ночью у кровати спящих детей, он тихо сжимал кулаки — от усталости, от стыда за всё, что упустил.
Когда Марина вернулась, она замерла на пороге. В квартире пахло корицей и чистотой. На плите томился суп, в духовке румянилась запеканка. Дети, перебивая друг друга, кинулись к ней. Лиза вцепилась в неё, будто боялась, что мама снова исчезнет.
А Дмитрий только сказал:
— Я так рад тебя видеть.
— А что это так вкусно пахнет? — улыбнулась она.
— Запеканка. Четвёртая попытка. Но теперь не подгорает.
Вечером, когда дети уснули, они сидели на кухне, пили чай с вареньем и говорили — без спешки, без раздражения, так, как не разговаривали уже годы.
— Марина, — осторожно начал он. — Давай в выходные найдём помощницу. Несправедливо, если ты будешь тянуть всё одна. Это наше общее.
Она долго смотрела на него, потом взяла его руку.
— Я ждала этих слов.
И тогда он понял: счастье — не в идеальном порядке или кулинарных шедеврах. А в том, чтобы рядом были те, кто дорог. И чтобы они знали — ты всегда рядом. Не на словах. На деле.
